Насколько мы можем продлить жизнь? Множество технологий, разрабатываемых сегодня, могли бы в принципе расширить рамки человеческой жизни до бесконечности. Смерть от несчастного случая была бы возможна, но нет такого физического закона, который не дал бы человеческому телу быть намеренно бессмертным. Тройная волна будущих достижений прогресса – изощренная биотехнология, медицинская нанотехнология и искусственный интеллект – все предлагают весомые теоретические и практические аргументы в пользу достижимости радикального продления жизни.
Биотехнология, такая, как например, генная терапия, теломерное расширение или дешевое получение замещающих органов, является постоянно растущей областью исследований, но это и одна из самых этически неспокойных областей исследований, и поэтому она сильно регламентирована консервативными политиками. Организация продления жизни (The Life Extension Foundation) хороший пример организации, которая концентрируется в основном на биологическом подходе к бессмертию. Медицинская нанотехнология подразумевает работу с большими группами машин молекулярного масштаба, которые смогли бы неинвазивно проникать в тело и буквально устранять биологический ущерб на микроуровне до того, как он сможет срастись. Институт Форсайта (The Foresight Institute (www.foresight.org)), где особо надо отметить исследователя Роберта Фрайтаса Младшего (Robert Freitas Jr.) широко известен изучением технических и политических аспектов медицинской нанотехнологии среди других типов нанотехнологии. Создание благоприятно самосовершенствующегося искусственного интеллекта – область интересов Института искусственного интеллекта (the Singularity Institute for Artificial Intelligence (www.singinst.org)), исследовательского проекта, имеющего своей целью создание подлинного трансгуманизма путем использования уникальных когнитивных преимуществ, которые искусственный интеллект имел бы по сравнению с человеческим. Эти познавательные ресурсы могли бы быть быстро применены в гуманных областях, как например, исследования продления жизни с получением быстрых и эффективных результатов (с человеческой точки зрения). Институт бессмертия и Институт экстропии (the Extropy Institute (www.extropy.org )) - дополнительные организации, представляющие сторонников научного бессмертия с точки зрения различных подходов точек зрения.
Но поиски способов радикального продления жизни конечно же проходят не без оппонентов, и существует целый ряд выдающихся личностей в политике и науке, которые считают продление жизни нежелательным и угрожающим духу человека. Наверное, самым активным из этих личностей является Леон Касс, глава оргкомитета президента Буша по биоэтике, который прочитал многочисленные лекции об опасностях и чужеродности продления человеческой жизни и лоббирует мощное регламентирование в этой области. Как директор Института бессмертия и автор этой статьи, я представляю серию опровержений шести центральных возражений Касса против бессмертия в формате «аргумент-контраргумент».
Во-первых, Касс спорит, что если бы все преодолели старение, то это могло бы привести к негативным социальным последствиям, что могло бы привести к таким последствиям, как перенаселение и перекосы в демографии.
Широко распространенное значительное продление жизни определенно глубоко изменит структуру общества, но это те сложные проблемы, которые нужно будет решать, а не избегать. Общество с технологическими возможностями преодоления старения также весьма вероятно будет иметь другие полезные технологии, которые смягчат или устранят негативные социальные последствия широкого использования продления жизни. Значимые социальные и технологические события (такие как развитие капитализма или изобретение дешевой авиации) оказали уникальное влияние в прошлом, ставя перед обществами задачи по реформированию и приспособлению к этим неизбежным вехам на пути человеческого морального и технологического развития. Многие проблемы, возникающие в связи с продлением жизни – это проблемы, которые уже сейчас срочно необходимо решать, такие, как проблемы перенаселения или сокращения запасов ископаемого топлива, и в решении которых уже намечается определенный прогресс. Радикальное продление жизни не вносит никаких новых фундаментальных проблем, с которыми бы мы без него не столкнулись, и фактически устраняет проблемы старения и смерти, которые ограничивают человеческий выбор в нашей собственной жизни. Растущая технологическая цивилизация должна в конце концов обратиться к этим проблемам независимо от того, станет ли возможной радикальное продлении жизни в ближайшем будущем. Краткосрочный прогресс в генной инженерии, нанотехнологии, когнитологии и создании искусственного интеллекта увеличит способность человечества к решению проблем и позволит ему лучше противостоять текущим или грядущим проблемам на неизбежном пути технологического ускорения, лежащем перед нами.
Например, исследователь Эрик К. Дрекслер (Eric K. Drexler) уже разработал исчерпывающие теоретические аргументы в пользу осуществимости нанотехнологии, восходящей производственной технологии, которая сделает возможным синтез дешевой пищи и жилья из сырья по чрезвычайно низкой цене. Эта технология могла быть также применена к сооружению дешевых космических кораблей или космических подъемников, давая миллионам или миллиардам людей возможность заселения Солнечной системы если Земля станет перенаселенной. Маршалл Т. Сэведж (Marshall T. Savage) в своей книге «Проект тысячелетия» ("The Millennial Project") предположил, что Солнечная система могла бы вместить до миллиарда людей, каждого с особняком и жизненным пространством, на несколько миллиардов лет. При этом книга не учитывает недавно открытые преимущества, которые дадут продвинутая нанотехнология и виртуальная реальность когда они достигнут достаточного уровня развития.
К лучшему или к худшему, широкая потребность в радикальном продлении жизни проявится, как только люди убедятся в его возможности, и не будет большей социальной несправедливости, чем лишать их этой привилегии. Если только обширные сектора не будут полностью закрыты или по-диктаторски регламентированы, прогресс будет продолжаться, и нам придется столкнуться с этими изменениями. Все более и более долгая будет жизнь неизбежным следствием лучшего питания, медицины и распространения научных знаний о том, какие факторы продляют или укорачивают здоровую, счастливую жизнь. Запрещать продление жизни из-за ожидания несовершенства будущего общества не только пессимистично, но и лишает людей права жить и неограниченно стремиться к счастью.
Во-вторых, Касс беспокоится, что технологии продления жизни расширят пропасть между богатыми и бедными, ведя к большему социальному неравенству и всеобщему
регрессу в благосостоянии общества.
Даже если первоначально продление жизни будет более доступно богатым, преимущество, которое богатые смогут извлечь из такого успеха, будет преходящим и мимолетным – исторически технологические новшества быстро просачиваются к массам, и, исключая тот случай, когда проводится скоординированные глобальные действия, радикальное продление жизни не будет исключением. Это становится особенно верным в случае, если продление жизни производится через нанотехнологию или искусственный интеллект, где средства, которые будут использоваться для устранения повреждений своего собственного тела, неотличимы от средств, которые будут использоваться для простого излечения болезни, восстановит поломанную конечность или выполнить различные другие медицинские задачи. Предполагаемый сценарий, по которому богатые могут получить более долгую жизнь, а массы нет, что сильно обострит социальное неравенство, причем на значительно долгое время, возможен в том случае, если предположить, что радикальное продление жизни достигается, а весь остальной прогресс каким-то чудом со скрипом останавливается, или продление жизни запрещается в глобальном масштабе, и только богатые могут тайно пользоваться им. Эти или им подобные сценарии маловероятны. Наблюдая сегодняшние технологические модели в обществе, мы можем видеть, что стоимость различных медицинских процедур и оживляющих средств падает все с большей и большей скоростью; фактически, эмоциональное и личное значение таких технологий оказывают даже более сильное давление на компании, заставляя делать такие технологии доступными по сравнению с теми технологиями, которые являются просто удобствами.
Динамичный поток прогресса и капитализма будет продолжать делать технологии доступными людям, которые хотят работать на них, и создавать сопутствующие юридические и социальные условия, необходимые для этих изменений.
В-третьих, Касс спорит, что мы бы потеряли интерес к жизни, если бы она продолжалась вечно на основе постулата, что жизнь стоит прожить, только если она коротка.
Это мнение, как представляется, ведет к очень болезненному взгляду на жизнь. Если один из супругов в пожилой супружеской паре находится на краю смерти в то время, как технология продления смерти становится доступной, и эта пара решает, что они хотят продолжить быть вместе, правильно ли отрицать продолжение их любви на таких произвольных основаниях. Мы не теряли интерес к жизни когда средняя продолжительность жизни увеличивалась с 30 до 70 лет, фактически, это благодаря взрывному развитию культуры и технологии; сейчас есть больше восхитительных занятий, чем когда бы то ни было раньше. Более дешевые и более эффективные медицинские технологии расширяют время здоровья также, как и время жизни, обеспечивая то, что становиться старше не означает становиться более дряхлым.
Наша текущая продолжительность жизни имеет свою характерную величину только лишь по одной причине – это было оптимальным инженерным решением на эволюционной кривой окупаемости природы для максимального увеличения приспособляемости нашего вида – чтобы эволюция сделала людей способными жить дольше, необходимо, чтобы была непосредственная биологическая реакция популяции на естественный отбор, т.е., репродуктивное преимущество. Это давление селекции не проявляло себя во время нашей эволюции, отсюда – средняя продолжительность жизни наших предков около 25 лет. «Вкладывать больше ресурсов» в человеческое долголетие было бы бесполезным, если бы долгоживущие люди не смогли превзойти своих соперников, живших в окружающей среде предков, а отвлечение существующих ресурсов от долголетия привело бы к людям, продолжительность жизни которых была бы слишком короткой, чтобы превзойти другие. Но теперь эти эволюционно-адаптивные причины устарели – люди не живут в тех условиях, в которых мы жили когда мы эволюционировали, и у нас нет причин принимать ограничение природы на нашу продолжительность жизни или продолжительность здоровья если мы не решим это сами. Наша индивидуальная продолжительность жизни является следствием набора накладывающихся друг на друга ограничивающих условий, которые произвели человеческое тело, условий без какой-либо космической цели. Люди уже противостояли и преодолевали наши исходные биологические ограничения через медицину, науку, социотехнику, правительство, почтовую систему, Интернет и так далее. Технологии, которые скоро позволят нам неограниченно продлять нашу жизнь, являются всего лишь естественным продолжением ранее существующего человеческого пути к прогрессу и счастью. И с возможностью усовершенствовать наш разум как и наше тело мы создадим такие сложные и интересные общества, что наше внимание и интерес никогда не иссякнут.
Социальные системы в свое время приспособятся к изменениям, которые принесет продление жизни. Мы живем ради будущего наших детей и детей наших детей, так почему бы не пожить для своего собственного будущего, если у нас будет такой шанс? Более долгая жизнь будет поощрять людей жить в настоящем обращаясь к проблемам будущего, и также внесет вклад в усиление чувства моральной ответственности, потому что многие предпочтут быть постоянно нравственными, нежели спасаться от наших проступков через смерть.
В-четвертых, Касс спорит, что жизнь не будет серьезной или значимой без смерти, что частично совпадает с пунктом три, но более специфично имеет дело с экзистенциальным или культурным смыслом смерти.
Как указано выше, жизнь становится несерьезной, лишенной смысла и т.д., только если мы этого хотим. Прогнозы возможных негативных социальных последствий не учитывают промежуточные шаги, которые делаются, чтобы подавить эти последствия или направить их энергию в более позитивное русло. Если долгая жизнь уменьшит нашу серьезность, а мы продолжаем считать серьезность важной, то отдельные люди будут выбирать цели и философии, которые поддерживают серьезное мышление, и придерживаться их.
То же и со смыслом. Если кучка существ, которым довелось эволюционировать с продолжительностью жизни менее столетия, могут увидеть смысл в своей короткой жизни, то ничто не указывает на то, что люди, которые намеренно выбирают более долгую жизнь, потеряют смысл, что станет побочным эффектом их выбора. В этой связи футурист Елизер Юдковский опубликовал статью по теории удовольствия, которая утверждает, что через интеллектуальное совершенствование во Вселенной может быть достигнуто потенциально бесконечное количество удовольствия.
В-пятых, Касс спорит, что жизнь не была бы красивой без смерти (также, как прекрасный цветок красив потому, что мы знаем, что он в конце концов завянет, а рассвет красив потому, что он скоротечен), что тоже совпадает с предыдущими двумя пунктами.
Возможно, в настоящее время человеческие восприятие красоты и эстетика основывается на характерной продолжительности жизни, которая выработана в процессе эволюции, но по мере того, как наше понимание красоты и эстетика будут развиваться, нам будет дана возможность стать мудрее и дорасти до совершенных технологий, которые будут разработаны. Возможно, наше восприятие красоты имеет эволюционные корни, но однажды эти корни будут открыты для пересмотра – в меньшем масштабе, через интроспективное самоизменение или в большем масштабе через современную интеллектуальную перепланировку. Более разумные умы позволят нам более глубоко оценить структуры Вселенной включая те структуры, которые сейчас невидимы человеческим существам.
Наконец, Касс спорит, что смертность необходима для добродетели и нравственности (мы не смогли бы пожертвовать жизнью ради чего-либо, если бы мы были бессмертными).
Конечно, это правда, что некоторые аспекты нашей современной всеобщей нравственности действительно вероятно основываются на невсеобщей ограниченной продолжительности жизни, несправедливость невсеобщей смерти намного превосходит те небольшие частицы нашей нравственности, которые будут выбиты из равновесия с введением значительного продления жизни. В обществе с более длительной продолжительностью жизни и большей всеобщей безопасностью смертность играет все меньшую и меньшую роль во всеобщей картине нравственности, и всеобщий взгляд на нравственность все более изменяется, отражая это. Всеобщий взгляд на нравственность будет продолжать изменяться, приспосабливаясь к этому человечному прогрессу. Почти в каждом случае легче сделать больше добра, если человек может жить дольше, чем через жертвы.
всеобщий взгляд на нравственность
Мой вывод ясен; миру нужно больше, а не меньше жизни, чтобы процветать. Нам нужно неограниченное счастье и радость, а не угрюмое ожидание бессмысленного и предотвратимого конца. Положительно то, что критика, идущая от таких людей, как Касс, показывает, что перспектива бессмертия принимается серьезно. Несколько десятилетий назад само понятие неограниченной продолжительности жизни для людей, не важно, есть ли для этого нужная технология, рассматривалось как относительное сумасшествие. Так что, ситуация улучшается. Теперь, когда большинство общества начинает рассматривать последствия увеличения продолжительности жизни, имморталистам следует воспользоваться этой благоприятной возможностью, чтобы высказаться и подтвердить свои права на жизнь, потому что эти права могут быть в непосредственной опасности. Время действовать настало: в наступающем десятилетии многие основополагающие решения будут сделаны, что заложит фундамент для будущего контекста дебатов. Самый лучший путь для человека, чтобы увеличить свою продолжительность жизни в сегодняшнем мире – не обязательно через диету, упражнения или добавки, а возможно, через доказательство правильных идей и активную навигацию к лучшему из всех возможных вариантов будущего.
Источник: Возражения против бессмертия ‘Отвечая Леону Кассу’ Михаил Анисимов::Февраль 2003
