Смерть может не спешить.

Сегодня радикальное продление жизни (РПЖ) представляется многим весьма противоречивым проектом. Любая жизнь всегда заканчивалась смертью, мы к этому привыкли и не можем представить иной сценарий. Идея вечной жизни звучит как сумасбродство. Да и проблема перенаселения планеты будет более актуальна, если мы «победим» смерть. Однако продление здоровой жизни на несколько десятков лет, если задуматься, не настолько невозможно, каким представляется на первый взгляд, и является, в сущности, моральным. Если вы тоже так считаете, вам будут интересны изложенные ниже идеи. Если же нет, у вас есть возможность изменить мнение.

Как вообще можно продлить жизнь и что такое старение?^[1]

Для начала — небольшой ликбез о том, что такое старение. За последние десятилетия во многом изменился взгляд на это явление, многие его стали рассматривать не как социальную норму, а как что-то выходящее за рамки обычного. Известно, что социальные интерпретации здоровья (как и любого другого социального феномена) варьируются. Например, как показал Фуко, сумасшествие долгое время рассматривалось в религиозном контексте. В определённый момент этот контекст изменился на медицинский, и душевные болезни стали лечить. Кажется, со старостью нас вскоре ждёт похожий сдвиг парадигм.

Видно, что в итоге понимание болезни, следующее из этого определения, сильно зависит от того, что мы понимаем под нормальной жизнедеятельностью организма. Если мы считаем, что нормальный здоровый организм — это такой, в котором обнаруживается не более определённого количества липофусцина (клеточного «мусора»), то человек за сорок уже не будет считаться здоровым, так как с возрастом этот «мусор» накапливается. К счастью, учёные работают над возможными терапиями по избавлению от липофусцина. Когда с липофусцином научатся бороться и такая регенеративная терапия станет нормой, изменится и понимание «здорового организма». С амилоидными пептидами, скопление которых в мозге вызывает болезнь Альцгеймера, такой переход уже практикуется — деменции уже считаются болезнью, а не просто старческим маразмом. Перечисленные выше признаки старения — не единственные, известные науке. Кроме этого есть генетические мутации, приобретаемые за время жизни и провоцирующие «некорректное» поведение клеток (и, в том числе, появление злокачественных новообразований); также тимус в процессе старения уменьшается в размере и производит меньше T-клеток, что ведёт к разрастанию жировых клеток и коллагенов; плюс со временем некоторые клетки перестают делиться, то есть ткани перестают обновляться; происходят вредоносные митохондриальные мутации и т. д. Как видно, старение можно разделить на множество биологических процессов, с которыми можно бороться медицинскими методами^[2].

Главный «идеолог» антистарения/омоложения — Обри Ди Грей (Aubrey David Nicholas Jasper de Grey), книга которого «Отменить старение» (Ending Aging), кстати, была переведена на русский. У него есть своя программа по преодолению старения, в которой он предлагает бороться с каждым проявлением старости по отдельности, и его лаборатории работают над разработкой регенеративных терапий (среди которых, например, интервенции стволовыми клетками и применение всяческих геропротекторов^[3]). Обри (и его SENS — Strategies for Engineered Negligible Senescence, Стратегии для инженерии незначительного старения) сотрудничает с разными институтами и клиниками, среди которых, например, Buck Institute on research on ageing^[4], Университет Техаса и др.

Есть несколько принципиально иных подходов к старению. Например, можно его рассматривать не как на болезнь, а как генетическое несовершенство вида homo sapiens. Тогда это несовершенство можно будет исправить с помощью генной терапии. Лиз Пэрриш (Elizabeth Parrish, BioViva) предлагает изменить ген, ответственный за теломеры. Дело в том, что каждое деление клетки вызывает укорочение теломер, то есть, чем старше мы становимся, тем наши теломеры короче. Несмотря на запрет экспериментов на людях, Лиз на себе опробовала свою терапию, однако результатов ещё нет, так как эффективность можно оценить только методом продолжительного наблюдения^[5].

Ещё одно принципиально отличное направление радикального продления жизни — слияние компьютера и человека. Когда искусственный интеллект достигнет человеческого уровня, можно будет загрузить сознание в машину и таким образом обеспечить бессмертие человеку, считает Мартин Ротблатт (Martine Rothblatt). Критика такого подхода заключается в том, что на данный момент мы не можем дать определение сознанию, то есть, непонятно, что именно загружать в суперкомпьютер.

В целом, очень хорошо, что такие инициативы существуют. Однако так как вся задумка с «отменой старения» очень противоречива, она получает разные отзывы от обывателей, у которых могут быть разные мотивации для того, чтобы быть «за» или «против». Поэтому важно учитывать эти мотивации в программе привлечения новых сторонников и развивать программу агитации. Почему — я отвечу далее в тексте.

Сторонники и… другие сторонники

Многие верят, что главная задача в деле антистарения — убедить широкую публику в том, что «не-старение» — это морально и хорошо. За этим утверждением стоит очень простая этическая логика: если жизнь — одна из наивысших ценностей, а отсутствие в жизни страданий и болезней — это другая ценность, то продление жизни путём устранения болезней (в частности, возникающих из-за старения) — это так же морально, как и уход за пожилыми или забота о детях. В конечном итоге задача сторонников longevity (долголетия) — улучшить качество жизни, тем самым увеличив её продолжительность.

Кит Комито (Keith Comito), президент краудфандинга для проектов по радикальному продлению жизни lifespan.io, утверждает, что, чтобы избежать проблем в будущем, необходимо заинтересовать максимально разнообразные аудитории, не наживать себе врагов. Иначе возможно повторение сценария с ГМО^[6], а именно — группа людей может начать воспринимать РПЖ, по аналогии с распространённым ошибочным восприятием ГМО, как что-то опасное, такое, что может дать непредсказуемые результаты в конце концов.

Поэтому необходимо выяснить, как можно заинтересовать не только технически подкованную публику, но также и любителей «органической» пищи, адептов йоги и эзотерики, простых домохозяек и прочих обывателей. Для этого в любом рассказе о продлении жизни, нацеленном на убеждение людей, сообщение должно быть сформулировано следующим образом: РПЖ избавит нас от страданий, вызванных разными болезнями, устранив их причины; такая идеология ложно названа ТРАНСгуманизмом (само слово «трансгуманизм» притягивает определённую аудиторию и отталкивает другую), она по своей сущности гуманна, и главный её стержень — это не страх смерти, а любовь к жизни.

Часто утверждают, что религиозным людям всегда будут чужды ценности трансгуманизма. Напротив, Михаил Степанцов в своей статье для XX2 века показывает, что не все религиозные люди, и более того — не все религиозные деятели, являются противниками радикального продления жизни. Хотя большинство из них, конечно, не будут рьяными сторонниками. В исследовании Скотта Баллингера (Scott Ballinger) и коллег, проведённом в Христианском университете в США в 2015 году, показано, что чем сильнее вера студента в бога и загробную жизнь, тем отрицательнее он будет относиться к продлению жизни. Несмотря на это, авторы советуют проводить широкое информирование среди религиозной публики, при этом эксплуатировать определённые религиозные ценности, которые могут мотивировать таких людей к сотрудничеству. Среди подобных ценностей «служение богу», которое может проявляться в стремлении улучшить медицинскую помощь, помочь избавить людей от болезней и страданий.

Зачем «нам» нужны сторонники?

Понятно, что когда «мы» справимся с раком, все сами станут на «нашу сторону». Почему бы просто не забыть про людей и не заняться исследованиями в лабораториях? Зачем вообще привлекать обывателей, рассказывать им, что старение — это болезнь, что современные технологии могут продлить здоровую жизнь и это этично и хорошо? Ответ простой: любой технологии, чтобы получить широкое применение, необходима законодательная поддержка, а для этого необходимо сильное низовое движение. Когда будет такое движение, говорит Кит, тогда возможны изменения в законодательстве (в частности, в области здравоохранения) и тогда не придётся искать инвесторов, потому что государство будет выделять часть денег на соответствующие исследования.

В данный момент привлечение денег для исследований — одна из фоновых задач. Среди инвесторов — такие авторитетные фигуры как Петер Тиль (Peter Thiel), сооснователь системы PayPal, Билл Марис (Bill Maris), президент Google Ventures, Артур Левинсон (Arthur Levinson), CEO Calico LLC, и другие. Из фондов можно назвать lifespan.io (краудфандинг исследований в области замедления старения) и Фонд мыши Мафусаила (https://mfoundation.org/). Однако новые исследования всегда требуют новых вложений, и хотелось бы, чтобы мы все стали акционерами проекта по продлению жизни.

Стратегии «агитации»

1. Играть на когнитивных искажениях

Стратегии «агитации» могут основываться на типичных когнитивных искажениях, свойственных большинству. Например, известно, что люди склонны больше думать о ближайшей жизни, чем об отдалённом будущем, поэтому им может быть безразлична инициатива по радикальному продлению жизни. В этом случае можно рассказать человеку о его «настоящих» интересах, прибегнув к методу индукции. Сначала нужно спросить, хочет ли он (будучи абсолютно здоровым) жить завтра. Ответ будет в большинстве случаев утвердительным. Следующий вопрос должен быть такой: «Допустим, тебе 150 лет, но твоё здоровье находится все в том же состоянии, что и сейчас, захотел бы ты прожить ещё один день?» При такой постановке вопроса довольно соблазнительно ответить «да».

Другое когнитивное искажение, которое отмечает Кит Комито: люди склонны проявлять эмпатию скорее к определённым личностям, нежели к «миллиону голодных детей». В прошлом столетии такая болезнь как рак «замалчивалась» до тех пор, пока не вышла кампании помощи одному ребёнку, который был болен раком. В 1948 году в телешоу этот ребёнок обратился к широкой публике с просьбой собрать ему денег на телевизор, чтобы он мог смотреть бейсбол. Деньги собрали не только на телевизор, но также и на масштабную кампанию по борьбе с раком у детей (The Jimmy Fund). Таким образом на рак обратили внимание, и позже, в 1971 году, под влиянием популярности кампании, президент Никсон «объявил войну раку», сделав поправку к национальному акту о здравоохранении. Так и со старением, говорит Кит, если сейчас оно воспринимается как что-то, с чем мы не можем справиться (то есть, как что-то естественное), эту парадигму можно изменить через персонализированный призыв к борьбе с ним.

Другой вопрос: где обо всём этом рассказывать? Кит говорит, что может быть полезно сотрудничество с известными блогерами и «ютюберами», так как для распространения осведомлённости нужно создавать такую информацию, которую можно «ретвитнуть» и «перепостить». Также можно (и нужно) организовывать публичные мероприятия, привлекать к кампании знаменитостей.

2. Маркетинг

Замедление старения может быть интересно не только активистам и исследовательским институтам, но и, например, компаниям, которые производят косметику, может быть выгодно сделать совместный с трансгуманистами рекламный ход, так как молодость является необходимой чертой стереотипно красивого тела, а трансгуманисты стремятся продлить физическую молодость. Таким образом можно сделать маркетинговую кампанию, которая будет нацелена на аудиторию, отличную от гиков и технофилов.

Интересно, что уже существует спекуляция на термине «longevity» (долголетие), который выступает в одном ряду с негенно-модифицированностью. Продукты питания и пищевые добавки продвигаются как увеличивающие продолжительность жизни (см. например, Longevity Warehouse («склад долголетия»), который продаёт «продлевающий жизнь» кофе и «продлевающий жизнь» шампунь, или, например, lifeextension.com (life extension — продление жизни), где предлагается купить супербиокуркумин за тридцать долларов (то есть несколько капсул с обыкновенной специей куркумой, десятиграммовый пакетик которой стоит в гастрономе сорок рублей). Такие спекуляции могут пойти на пользу распространению популярности РПЖ среди «экологически-ориентированной» аудитории, однако могут послужить и антирекламой.

Опять про неравенство и экологию

Кит Комито считает, что результаты исследований должны быть обнародованы, публика должна быть осведомлена о возможностях долгой и здоровой жизни. Однако для «демократизации» РПЖ одного этого недостаточно, так как для большинства многие технологии будут недоступны. Может быть, они станут доступны на следующей стадии развития, до этого же будет существовать социально-имущественный разрыв. По оптимистическим прогнозам Кита, через сто лет каждый сможет приобрести себе набор инструментов для изменения собственного генетического кода или для создания собственного «Монсанто» (но мне такое видение будущего кажется слишком оптимистическим). Важно, чтобы принимались меры, чтобы со временем не только богатые белые мужчины имели доступ к регенеративной медицине, но и, для начала, хотя бы средний класс (или то, во что он превратится). Кроме этого, важно заранее предусмотреть, какие экологические проблемы возникнут, когда (и если) население планеты существенно увеличится. Точно знать мы не можем, случится это или нет, существуют противоположные точки зрения^[7], однако учитывать такую возможность следует.

В любом случае, прогресс не остановить, поэтому лучше взять его в свои руки, т. е. обеспечить безопасность и справедливость применения технологий РПЖ.

Примечания

¹ Я не ставлю здесь задачу подробно описать каждую технологию и подход, а скорее хочу дать краткий обзор и снабдить читателя ссылками.

² Подробнее про старение можно почитать у Юрия Дейгина https://medium.com/@yurideigin.

³ Доказанных геропротекторов на данный момент не существует, однако некоторые уже известные лекарственные препараты (метформин, рапамицин и др.) показали определённый геропротекторный потенциал в испытаниях на животных.

⁴ Список запатентованных технологий этого института — http://www.buckinstitute.org/technology-transfer-patented-technologies.

⁵ Не она одна решила опробовать на себе свой собственный метод лечения генной терапией — микробиолог Брайан Хенли (Brian Hanley) также решил экспериментировать на себе: http://www.rbc.ru/magazine/2017/03/58a2e6d59a7947f16a268213.

⁶ Следует заметить, что многие противники ГМО являются противниками не технологии per se, но монополистов-капиталистов в лице фирмы Monsanto.

⁷ Демографы Наталья и Леонид Гавриловы утверждают, что население может даже уменьшиться (вследствие уменьшения репродуктивной активности). В противоположность этому, исследователь Barry Hughes и его коллеги считают, что население планеты возрастёт.

 Ссылки на источники к материалу ищите в оригинале статьи.

23.03.2017 Источник: 22century.ru

Искусственный интеллект спешит на помощь.

Искусственный интеллект в тренде. Он уже рисует картины, водит автомобиль и отвечает на звонки в организациях. Всё шире применяется он и в медицине, причём показывает высокую эффективность. И покажет ещё бо́льшую, если привлечь простых людей к сбору данных и изменить законодательство. Правда, некоторые связанные с его внедрением проблемы в рамках текущей мировой политэкономической ситуации кажутся неразрешимыми.

Медицина, ориентировавшаяся ранее, в основном, на лечение острых заболеваний, теперь больше внимания уделяет недугам хроническим, многие из которых не так давно и болезнями не считались. Врачи сталкиваются с необходимостью лечить ожирение, депрессии, болезни пожилого возраста. Диабет, сердечная недостаточность, аутоиммунные расстройства всё чаще диагностируются вне фазы обострения, на самых ранних стадиях, причём речь всё чаще идёт не только о поддерживающей терапии, но о возможности полностью излечить, исправить эти системные сбои организма. Развивается превентивная медицина, позволяющая распознать предрасположенность к определённым типам заболеваний ещё до их проявления и принять меры. Быстро растут объёмы медицинских данных, и мы начинаем понимать, что от скорости и качества их анализа зависят наше здоровье и качество жизни. И что всё это — работа для искусственного интеллекта.

Что такое искусственный интеллект

Здесь под искусственным интеллектом (ИИ) мы будем понимать способность машины имитировать умное поведение людей, то есть — умение ориентироваться в меняющемся контексте и принимать с учётом этих изменений оптимальные, позволяющие достичь цели решения.

Сегодня масштабно используются две технологии ИИ — экспертные системы и нейронные сети. В то время как экспертные системы отживают свой век, нейронные сети (НС) завоевали рынок благодаря способности учиться.

Выделяют несколько видов ИИ:

1. Узкий ИИ (narrow AI) — спроектирован, чтобы решать определённую задачу;
2. Общий ИИ (general AI, AGI) — сможет решать любые задачи, с которыми справится человек;
3. Superintelligence — будет опережать человека по сложности решаемых задач.

В данной статье под ИИ я буду подразумевать «узкий ИИ», реализованный на базе нейронных сетей. Механизм работы последних был вдохновлён биологическими нейронными сетями. В компьютерном виде НС представляют граф с тремя или более слоями нейронов, соединённых в слоях тем или иным образом. У соединений есть веса, играющие важную роль в обучении НС.

Примитивно обучение нейронных сетей можно представить так: на входные нейроны подаются данные, дальше они обрабатываются нейронами на внутреннем слое, и на выходных нейронах получаются некоторые значения. Если полученные значения нас не устраивают, мы меняем веса соединений в нейронной сети и заново её учим (подробнее об этом можно почитать в книге Дэвида Криселя (David Kriesel) A Brief Introduction to Neural Networks). Чем больше релевантных данных подаётся на входные нейроны, тем релевантнее выходит и результат работы сети.

Что может ИИ в медицине?

Диагност и ассистент лечащего врача

Врачу бывает сложно верно диагностировать заболевание, особенно если у него не слишком много практики или конкретный случай далёк от его профессионального опыта. Тут на помощь может прийти искусственный интеллект, имеющий доступ к базам с тысячами и миллионами историй болезни (и другой упорядоченной информацией). С помощью алгоритмов машинного обучения он классифицирует конкретный кейс, быстро просканирует вышедшую за определённый интервал времени научную литературу по нужной теме, изучит имеющиеся в доступе похожие случаи и предложит план лечения. Более того, ИИ сможет обеспечить индивидуализированный подход, приняв во внимание сведения о генетических особенностях пациента, паттернах движения, собранных его носимыми устройствами, предыдущей истории болезней — всём анамнезе жизни. ИИ вероятно (по крайней мере, на текущем этапе развития технологий) — не заменит врача, но может стать — уже стал — полезным инструментом, помощником в деле диагностики и лечения.

Приведу некоторые примеры.

ИИ-программы, обеспечивающие условия «домашнего стационара»

Как я уже говорила, в настоящее время фокус лечения сместился с острых заболеваний (распространённость которых, благодаря прогрессу в медицине за последнее столетие, удалось значительно сократить) на хронические. И «хроническим» больным необходимо быть постоянно осведомлёнными о состоянии собственного здоровья. Им на помощь приходят носимые устройства (wearables), которые позволяют мониторить пульс, давление, дыхание и другие показатели здоровья. Согласно полученной информации эти устройства извещают владельцев о действиях, которые необходимо совершить в данный момент (принять лекарство, изменить тип физической активности и т. д.). Показатели, снимаемые этими приборами, могут передаваться через смартфон непосредственно врачу, чтобы тот всегда «держал руку на пульсе» и мог давать рекомендации по ходу изменения показателей. Простейшие советы могут быть «зашиты» непосредственно в приложения и реагировать на получаемые данные автономно и быстро. Но главное — с помощью таких носимых устройств и мобильных приложений как раз и можно собирать массивы данных, по мере роста которых будет расти и качество работы обучающегося на них ИИ.

К сожалению, некоторые из перечисленных выше приложений (такие как AiCure или Sense.ly) приспособлены для работы с медициной «западного типа», то есть системой, где у пациента есть постоянный лечащий врач (general practitioner, GP), которому есть дело до состояния здоровья пациента. В России и других странах, где массовая медицина построена на других основаниях, они едва ли применимы. С другой стороны, приложения для диагностики заболеваний как раз могут сильно пригодиться и российским участковым, и врачам, работающим в африканской глубинке, где перед ними проходят тысячи пациентов, постоянно новых, с незнакомыми симптомами, и где нет даже нормальной лаборатории, чтобы сделать анализы.

ИИ в научных разработках в области медицины

Помимо клинической практики, ИИ находит применение в проведении биомедицинских исследований. Например, система машинного обучения может использоваться для проверки совместимости лекарств или для анализа генетического кода (да для чего угодно, на самом деле — для любых задач, требующих глубокого обучения, поиска корреляций в больших данных, визуального и аудиального распознавания и т. п.).

Барьеры

К сожалению, очень часто люди не готовы брать на вооружение новые технологии. Как и вокруг любой инновации, вокруг ИИ в медицине бытует множество как предрассудков, так и обоснованных опасений.

Боязнь восстания машин

Известный страх — вера в то, что ИИ — это сверхинтеллектуальный робот, который может стать угрозой человечеству (стереотип, навязанный, в основном, популярным кинематографом). Слыша выражение «искусственный интеллект», люди вспоминают SkyNet из «Терминатора», пугаются и выступают против.

Чиновники в правительствах часто тоже являются носителями вышеописанного стереотипа. Поэтому одной рукой подписывают инновационные программы и перспективные планы, другой же — законы и подзаконные акты, душащие всякую реальную инновацию в колыбели.

Утрата контроля над личными данными и неясное распределение ответственности за это

В случае ИИ в медицине (и не только в медицине) добавляется реальная проблема нарушения приватности ради эффективности.

Следствием утраты приватности могут стать реальные проблемы и непосредственно для пациентов. Так, данные из истории болезни, используемые для обучения искусственного интеллекта, могут попасть в руки, допустим, страховой компании, с ожидаемым последствием повышения цены медицинского полиса и страхования жизни (если, например, человек не ведёт «здоровый», с точки зрения страховщиков, образ жизни). Работодатель может отказать соискателю, если будет знать, что тот страдает хроническими болезнями или генетически предрасположен к тем или иным видам заболеваний.

И, в конце концов, становится непонятным: кто владелец медицинских данных — пациент, врач, клиника, вычислительный сервис или кто-то ещё? И кто, в какой мере может ими распоряжаться?

Киберпреступность и кибертерроризм

Бре́ши в информационной безопасности ИИ-систем и их периферии чреваты не только нарушением приватности, но и прямыми угрозами жизни и здоровью. Самые популярные у алармистов примеры: удалённый взлом кардиостимулятора и намеренное «переучивание» диагностическо-рекомендательной системы на предложение смертельно опасного лекарства или процедуры. В критическом случае это может привести к массовым убийствам. Поэтому носимые устройства должны быть надёжно защищены от внешних атак. Но какую защиту считать надёжной? И кто оценивает надёжность? А кто будет отвечать, если что-то такое всё же произойдёт? Врач? Клиника? Разработчик интеллектуальной системы? Специалист по информационной безопасности?

Самолечение и сокращение числа рабочих мест в медицине

Вряд ли средний врач обдумывает возможность стать виноватым из-за ошибки ИИ, но в целом у врачей тоже отсутствует стимул к внедрению интеллектуальных систем. Где-то функционирует система, согласно которой вознаграждение врача прямо пропорционально затраченному на пациента времени, и, если ИИ будет ставить правильный диагноз за пять секунд, услуги врача немедленно обесценятся, как минимум, «в среднем по больнице». И если один врач, благодаря ИИ, сможет принимать в пять раз больше пациентов, четверых из-за этого придётся уволить.

Есть также целые регионы, жители которых уже сегодня массово предпочитают врачу поиск в Google. Если же им будет доступен искусственный интеллект, ставящий диагноз и предлагающий терапию, при рабочих местах там из медиков останутся разве что хирурги, стоматологи и процедурные сёстры. Не факт, что это пойдёт на пользу общему уровню здоровья, но — как убедить ходить к врачу человека, который и раньше ему не доверял, а теперь ещё и имеет доступ к машинной диагностике? И куда деваться тем медикам, которые останутся из-за ИИ без работы?

«Серая» правовая зона и законодательные барьеры

Гигантские массивы данных, в т. ч. персональных, всё равно, так или иначе, собираются и используются — в эпоху глобальных информационных сервисов с миллиардами пользователей иначе и быть не может, но легальность этого — под вопросом. Права собственности, права на использование открытых для ИИ персональных данных, а также вопросы разграничения ответственности при эксплуатации искусственного интеллекта в медицине требуют законодательного регулирования.

И тому, чтобы это регулирование происходило быстро, трезво, эффективно и с пользой для людей, есть несколько серьёзных препятствий.

Во-первых, это недостаточный уровень экспертизы, понимания законодателями и правительственными чиновниками, что собственно нужно сделать, так как отрасль новая и готовых кейсов попросту не существует. Придётся действовать методом проб и ошибок, а ошибки в деле здравоохранения особенно опасны, ведь идёт о жизни и здоровье людей.

Во-вторых, национальные государства не очень-то охотно отдают права на оперирование данными граждан кому-то, кроме более или менее подконтрольных им структур. Особенно опасаются они делиться этим ресурсом с международными организациями и частными, более всего — иностранными, компаниями. Им видится в этом, и не без оснований, частичная потеря суверенитета над гражданами, потеря существенного ресурса и утрата толики властных функций. Именно отсюда проистекает, например, вся отечественная катавасия последних лет — с «иностранными агентами» и требованием к транснациональным сервисам держать серверы с данными граждан РФ на её территории.

Наконец, законодатели, как и простые люди, в какой-то степени находятся в плену стереотипов и страхов, начиная от страха перед реальными опасностями, тем же кибертерроризмом, тем возможным ростом безработицы среди медиков, и заканчивая элементарными неофобией и мракобесием.

При отсутствии же законодательного регулирования, тот, кто взялся бы развивать и продвигать ИИ-сервисы на конкретной территории (развитие клиентской базы, налаживание взаимодействия со структурами местной здравоохранительной системы, языковая локализация и т. п.), вынужден был бы действовать на свой страх и риск и быть готовым к тому, что в любой момент всё, что он делает, может оказаться уже не в «серой», а в «чёрной» зоне, то есть вне закона. Со всеми вытекающими экономическими, правовыми и моральными последствиями.

Безусловно, прогресс не остановить, потребность в широком медицинском применении ИИ существует, основанные на нём услуги всё чаще востребованы и так или иначе будут оказываться. Но если они окажутся на символической территории «чёрного рынка», это не только отпугнёт от данной отрасли многих специалистов и пациентов, но и лишит людей гарантий контролируемого стандарта и защиты, создаст условия для процветания имитаторов и поставщиков заведомо некачественных услуг.

Заключение

Несмотря на все описанные проблемы, сама логика развития технологий и общества позволяет надеяться на лучшее. В конце концов, никакие усилия RIAA, РАО и т. п. не убили ни звукозаписывающую технику, ни файлообменные сети, интернет развивается вопреки «великому китайскому файрволу», Роскомнадзору и различным ограничивающим актам национальных государств, антиГМО-алармисты не могут остановить развитие генетики. Так и искусственный интеллект уже пришёл в медицину, уже работает с данными и остановить это нельзя. Можно лишь сделать его дальнейшее проникновение более быстрым, комфортным и безопасным — либо же наоборот — замедлить, затруднить, наломать дров.

И в силах каждого — работать на первый сценарий и противостоять второму. Для этого:

1. Помогать организациям, разрабатывающим медицинские ИИ-системы, собирать данные, для этого использовать носимые устройства и упомянутые в этой статье приложения и подобные им.

2. Обращаться за помощью к уже существующим ИИ-системам при диагностировании, будь вы пациент или врач, показывать их своим лечащим врачам.

3. Формировать позитивное общественное мнение в отношении использования искусственного интеллекта в медицине, вести разъяснительную работу, помогать людям преодолевать фобии и стереотипы.

4. В странах, где законодатели реально зависят от избирателей, стараться инициировать принятие невраждебных к медицинскому ИИ законодательных актов, регулирующих неясные на сегодня вопросы (например, вопрос о приватности информации о состоянии здоровья, вопрос открытия для ИИ-систем историй болезни, вопрос разграничения ответственности в различных ситуациях, возникающих при использовании искусственного интеллекта в диагностике и лечении).

И если широкое общественное движение сформирует многомиллионный и постоянно растущий спрос, если люди массово поймут, что им это нужно, и начнут пользоваться и требовать, ситуация сама будет способствовать выработке социального консенсуса по вопросам, пока что ставящим в тупик, а за ним неминуемо подтянутся и законодательная база, и всенародное участие в сборе данных. И тогда, скорее всего, инвестиции, осуществляемые сейчас в ИИ в медицине, дадут желаемый результат.

Больше материалов о применении искусственного интеллекта в медицине читайте ЗДЕСЬ.

03.04.2017 Источник: 22century.ru

ТГУ и Голдсмитский университет запустили сайт TAGC, на котором в доступной форме рассказывается о последних достижениях в области генетики. Информация публикуется на английском и русском языках, авторами являются ведущие российские и зарубежные ученые.

– Научные статьи выходят каждый день, количество знаний огромное, но они не доходят до широкой публики и остаются элитарными просто потому, что люди без специальной подготовки их не понимают. И наша цель состоит в том, чтобы транслировать научные знания доступно, – комментирует младший научный сотрудник лаборатории когнитивных исследований и психогенетики, координатор русскоязычной версии сайта Максим Лиханов.

На сайте ученые комментируют научные статьи по генетике, объясняя суть исследований популярным языком. Также есть раздел, где раскрываются базовые термины, и раздел ответов на вопросы. Координаторы ресурса собирают интересную на их взгляд и достоверную информацию, отвечают на статьи в популярных английских газетах (например, Daily Mail).

– Каждый день мы видим заголовки в духе «Ученые нашли ген, отвечающий за агрессивное поведение». Но дело в том, что это вероятностные оценки, не абсолютные. Это просто означает, что при совпадении определенных генетических и внешних условий человек будет проявлять склонность к агрессии. Но не значит, что он стопроцентно будет таким, – отмечает Максим Лиханов.

Над сайтом работает международная группа экспертов, среди которых – барристер Англии и Уэльса, прокурор Нью-Йорка Фатос Селита, профессор генетики и психологии Юлия Ковас, профессор психологического института РАО Сергей Малых, замдиректора Международного центра исследований развития человека Ольга Богданова, PhD-студент Роберт Чапман, координатор английской версии, и другие. Особое внимание авторы уделяют вопросам, связанным с этической и юридической сторонами генетики.

– Секвенирование генома становится все дешевле, потенциально в скором времени каждый из нас будет иметь на руках расшифровку собственного генома, но непонятно, что делать с этим знанием, – говорит Максим Лиханов. – Встает много этических и юридических вопросов, но никто пока не знает, как их решить. Например, у человека нашли какую-то генетическую болезнь – стоит ли ставить в известность его родственников о том, что потенциально они тоже могут ее иметь? Или сохранить персональную информацию в тайне, не предотвратив болезнь у кого-либо из родных? 

Консорциум «Доступная генетика» (The Accessible Genetics Consortium – TAGC) был основан в 2015 году, когда ТГУ и Голдсмитский университет подписали соглашение о сотрудничестве. Главная цель консорциума состоит в распространении доступных знаний о генетике. 

07.04.2017 Источник: tsu.ru

Ученые из НИТУ "МИСиС" и ряда других российских исследовательских центров создали особый наноматериал, который позволяет предотвратить развитие кариеса и практически навечно защитить зуб от микробов, сообщает пресс-служба вуза.

"Эта разработка является, по сути, технологической революцией в стоматологии. Антибактериальная добавка может использоваться не только в составе пломбы, но и в других стоматологических материалах, продлевая срок службы имплантатов. В нашей клинике препарат успешно применяется с сентября 2016 года", – рассказывает Яков Карасенков, главный врач клиники "Росдент" и участник проекта.

Карасенков и другие ученые под руководством Георгия Фролова, доцента НИТУ "МИСиС", изучали свойства наночастиц, состоящих из оксидов титана, железа, цинка и еще некоторых металлов. Опыты показали, что эти частицы даже при весьма незначительных концентрациях могут убивать бактерии, действуя подобно антибиотикам или ферментам, которые организм вырабатывает для уничтожения микробов.

Добавление этих наночастиц в стоматологические материалы, как рассказывает Фролов, позволяет решить одну из главных проблем, с которой сталкиваются все посетители зубоврачебных кабинетов, – выпадение пломб и появление кариеса там, где пломба соприкасается с тканью зуба.

Как объясняют ученые, даже при соблюдении всех технологических процедур на границе пломбы со временем образуется микрозазор, в котором активно размножаются микроорганизмы. Кроме того, ткани зуба и материал пломбы по-разному отталкивают воду, что также создает проблемы при установке пломбы и ее дальнейшей "жизни" в составе зуба.

Добавление в пломбу наночастиц, постоянно защищающих ее края от микробов, позволяет решить эту проблему фактически навсегда, так как наночастицы не разрушаются при уничтожении микробов.

Эти наночастицы, как рассказывает Фролов, используются не только в клинике "Росдент", но и в Кировской государственной медицинской академии. Пломбы на базе этих наночастиц уже одобрил Росздравнадзор, а коммерческие компании применяют их в своей работе.

05.04.2017 Источник: ria.ru