Представьте, что вы летите на самолете; в какой-то момент слышится громкий хлопок, и всё вокруг начинает бесконтрольно трястись. Минуту спустя капитан произносит по громкой связи:

Произошёл взрыв двигателя, и через 15 минут самолет потерпит крушение. Шансов спастись нет.

Но существует одна возможность: по чистой случайности самолет перевозит партию парашютов, и все, кто желает использовать один из них для того, чтобы покинуть воздушное судно, могут это сделать. Но я обязан вас предупредить: эта партия экспериментальная и никак не тестировалась, поэтому неизвестно, работают ли они. Кроме того, мы не имеем сведений о том, какая под нами местность.

Мы просим всех желающих получить парашют выстроиться в очередь в проходе; стюардессы выдадут вам один из них, объяснят, как им пользоваться, а также проведут к аварийному выходу, где вы сможете совершить прыжок. Все те, кто не желают воспользоваться данной возможностью, могут оставаться на своих местах — всё закончится быстро и безболезненно.

Как бы вы поступили?

 

***

 

В 1930-е годы Роберт Эттингер был ещё ребенком, но уже читал много научной фантастики, и вскоре сделал предположение, что с такими темпами развития науки уже при его жизни ученые создадут эликсир вечной молодости. Он считал, что успеет увидеть мир, в котором любая болезнь будет пройденным этапом, а умирать люди смогут добровольно и только тогда, когда им этого захочется.

Но тридцать лет спустя старение и «недобровольная» смерть никуда не исчезли, а Эттингер, к тому времени ставший профессором физики, осознал, что наука может и решит эти проблемы, но позднее того момента, когда это ещё будет полезно для него лично. Поэтому он начал раздумывать над тем, как обмануть систему.

Если бы после смерти вместо погребения или кремации его можно было каким-то образом заморозить — тогда в тот момент, когда ученые действительно научатся побеждать смертность, у них, скорее всего, также будут умение и возможность вернуть его к жизни, а он бы в результате посмеялся последним.

В 1962 году он отразил свою идею в книге «Перспективы бессмертия». Так родилось движение крионики.

Первым, кто попытался испытать крионику на себе, был Джеймс Бедфорд, профессор психологии, скончавшийся от рака в 1967 году в возрасте 73 лет; пока вы читаете эту статью, он морозится себе в цистерне с жидким азотом в штате Аризона. Постепенно и другие последовали его примеру, и сегодня в таких цистернах «прохлаждается» уже более 300 человек.

Остановимся на минуточку. Год назад я ничего не знал о крионике, и мои впечатления о ней можно было суммировать таким предложением: «Крионика, или криогеника, — это нездоровая практика замораживания мёртвых богачей, которые не могут смириться со своей смертностью, в надежде, что люди из будущего смогут воскресить их; группы одержимых крионикой людей напоминают культ вроде движения саентологов».

А потом я стал больше узнавать об этом. И когда я начал читать о крионике, очень скоро я понял, что многие слова из моего изначального определения не были верны.

Поэтому давайте переработаем всё предложение по мере разбора того, что же такое крионика и как она работает. Начнём с этой части: «Крионика, или криогеника, — это нездоровая практика замораживания мёртвых богачей, которые не могут смириться со своей смертностью, в надежде, что люди из будущего смогут воскресить их; группы одержимых крионикой людей напоминают культ вроде движения саентологов»

Оказалось, это было все равно, что сказать: «Полет в вингсьюте, или метеорология, это вид спорта, где вы летите сквозь воздух при помощи костюма-крыла». Метеорология изучает, что происходит в атмосфере, включая работу ветра, а полет в вингсьюте использует силу ветра — вы будете выглядеть странно, если заявите, что эти два понятия — одно и то же.

Аналогично, криогеника — область физики, изучающая достижение и воздействие очень низких температур, в то время как крионика является практикой использования таких температур с целью попытаться «законсервировать» человеческое существо. Совсем не одно и то же.

Теперь нам предстоит поговорить о цепочке трёх вводящих в заблуждение слов: «Крионика, или криогеника, — это нездоровая практика замораживания мёртвых богачей, которые не могут смириться со своей смертностью, в надежде, что люди из будущего смогут воскресить их; группы одержимых крионикой людей напоминают культ, вроде движения саентологов».

Мы разберем все слова отдельно по мере разбора процесса работы крионики, с самого начала.

Итак, вы решили стать крионистом. Ниже — пошаговая инструкция.

 

Шаг первый: выберите компанию

 

Существуют четыре крупные компании, предоставляющие услуги в области крионики: Alcor в Аризоне, Cryonics Institute (CI) в штате Мичиган, American Cryonics Society (ACS) в Калифорнии, и «КриоРус» в России. «КриоРус» является самым молодым и быстро набирающим обороты проектом, но два основных игрока — Alcor и CI (у ACS нет своего хранилища, они пользуются помещениями CI).

После длительного изучения мне показалось, что Alcor выглядит чуть круче и надежнее, а CI (созданная основателем движения Робертом Эттингером) более доступна в цене и отдает флёром семейного магазинчика. Обе компании — некоммерческие, и в хранилищах каждой лежит уже около 150 человек. У Alcor около тысячи «членов» (то есть людей, которых однажды заморозят), а у CI — около пятисот.

 

Шаг второй: вступите в ряды

 

Чтобы стать крионистом, необходимо заполнить пару бумаг, что-то подписать, всё нотариально заверить и произвести три оплаты: ежегодный членский взнос, оплата транспортировки вашего тела до хранилища после смерти и оплата обработки, хранения и оживления тела.

Стоимость годового членства в Alcor составляет около $700, а остальные расходы, связанные с транспортировкой, обработкой, хранением и реанимацией тела, обойдутся в $200 тысяч. Также компания предлагает вариант, в котором тело выбрасывается, а замораживается только мозг (это называется «нейропрезервацией») — в таком случае цена падает до $80 тысяч.

Ежегодные выплаты в CI обойдутся в $120 (или единовременная выплата в $1250 за постоянное членство), в то время как стоимость хранения и всего прочего составит $35 тысяч ($28 тысяч для выплативших единовременный взнос). Этот вариант гораздо дешевле, чем у Alcor, по двум основным причинам:

• Он не включает перевозку. Если вы живёте рядом с хранилищем, можно сэкономить кучу денег. Если нет, вам нужно будет связаться с их партнёром по транспорту и заключить договор за $95 тысяч ($88 тысяч для совершивших единовременную выплату).
• Половина огромной стоимости услуг Alcor идёт на финансирование так называемого «Траста медицинского обслуживания». В далекие 70-е годы существовало больше крионических компаний, и некоторые из них обанкротились, а это означало разморозку замороженных людей, что, в общем-то, не было предпочтительным финалом. У Alcor такой траст существует для того, чтобы «пациенты» не пострадали от чего-нибудь вроде финансового кризиса компании.

 

Шаг третий: застрахуйте жизнь в пользу криокомпании

 

Звучит подозрительно, не так ли? Но в этом есть смысл. Alcor и CI — маленькие компании на жёстком бюджете и не могут позволить себе предложить план оплаты, который со стопроцентной уверенностью будет покрыт за счёт вашей недвижимости или родственников. Что касается пациентов, исключая богатых, их затраты на крионику просто гигантские, а наличие страхового полиса, гарантирующего их покрытие, мотивирует всю жизнь осуществлять страховые выплаты.

Для молодых людей даже приличные планы страхования жизни довольно недороги: в случае с выбором CI, можно ни о чем не беспокоиться, выплачивая всего $300 в год ($120 — ежегодный взнос и $180 за покрытие основной части оплаты страхования жизни). Даже в случае с более дорогостоящим планом Alcor ежемесячные затраты едва ли превысят $100.

Не то чтобы эти затраты были несущественными, но вся эта схема со страхованием, по крайней мере в случае с молодым поколением, позволяет нам достаточно уверенно исключить слово «богатые» из нашего определения. Затраты такие же, как у курильщиков или любителей кабельного телевидения, а для этого не нужно быть богатым.

 

Шаг четвертый: наденьте браслет и живите дальше

 

Крионистам выдают браслеты и колье, на которых выгравированы инструкции и контактная информация. Рекомендуется носить эти аксессуары постоянно, чтобы в случае вашей внезапной смерти тот, кто обнаружит тело, знал, как связаться с компанией.

 

Шаг пятый: умрите

 

Ну хорошо, тут всё немного сложнее. Большинство из нас видит границу между жизнью и смертью как довольно чёткую; мы верим, что в любой определённый момент времени любой человек либо однозначно мёртв, либо однозначно жив. Но давайте остановимся на секунду и проверим это утверждение.

Сначала поговорим о том, в каком случае, с точки зрения здоровья, человека можно считать «обречённым». Мы можем согласиться, что определение обречённости складывается из обстоятельств места и времени. Трёхлетний ребенок с тяжелой пневмонией в 1740 году, скорее всего, считался бы обречённым, в то время как такой же ребенок в том же состоянии в наши дни может быть полностью излечим.

То же самое можно сказать о судьбе тяжело заболевшего человека в отдалённой деревушке в Малави в сравнении с его же судьбой в случае нахождения в Лондоне. «Обречённость» зависит от ряда факторов.

Рассуждение по тому же принципу о том, «мёртв» кто-то или нет, на первый взгляд не кажется столь же самоочевидным. Однако генеральный директор Alcor Макс Моур проводит такую аналогию: «Лет пятьдесят назад, если вы шли по улице и кто-нибудь упал бы перед вами и перестал дышать, вы бы осмотрели его и сказали бы, что он мёртв, ну и избавились бы от него. Сегодня мы так не поступаем, вместо этого начинаем делать искусственное дыхание и всё прочее. Люди, которые 50 лет назад считались мёртвыми, на самом деле были живы».

Сегодня считается, что смерть наступает по истечении 4−6 минут после остановки сердца, потому что столько времени мозг может продержаться без кислорода — после этого наступает его смерть. Но Alcor в разделе своего веб-сайта «FAQ о науке» объясняет:

Мозг «умирает» в течение нескольких минут без кислорода не потому, что мгновенно разрушается, а из-за череды процессов, запускающих его разрушение в течение нескольких часов, следующих за восстановлением циркуляции теплой крови. Такое разрушение может быть предотвращено за счёт восстановления циркуляции холодной крови вместо теплой, раскрытия закупоренных сосудов с помощью высокого давления, избегания чрезмерного насыщения кислородом и остановки смерти клеток с помощью препаратов…

С новым экспериментальным лечением повреждений мозга возможно избежать даже через 10 минут после остановки сердца при нормальной температуре циркуляции. В будущем технологии молекулярного восстановления позволят расширить сроки реанимации до 60 и более минут, что сделает сегодняшние представления о времени наступления смерти устаревшими.

Другими словами, говоря «мёртвый», мы подразумеваем «обречённый при нынешних обстоятельствах». Пятьдесят лет назад остановка сердца сама по себе не приводила к смерти, но человек был обречён на смерть, потому что медицинские технологии того времени не могли спасти его. Сегодня тот же самый человек не будет считаться мертвым, так как он уже не будет обречён. В наши дни «умирают» только по прошествии 4−6 минут после остановки сердца — именно столько сейчас можно протянуть до момента, когда медицина станет бессильна.

Крионисты рассматривают смерть не как отдельное событие, а как процесс, который запускается, когда сердце перестает биться, и завершается в точке, называемой «информационно-теоретической смертью», — будем называть его «инфосмерть». К этому моменту мозг настолько повреждается, что никакие современные технологии или технологии будущего не смогут вернуть его к первоначальному состоянию или восстановить хранящуюся в нём информацию.

Это довольно интересный взгляд на проблему: представьте пациента, которого скорая привозит в больницу A — типичную современную больницу. Сердце пациента останавливается за 15 минут до того, как ему оказывается экстренная медицинская помощь, и в больнице констатируется его смерть. Но если врачи в больнице A узнают, что в больнице B через дорогу разработали радикально новый метод лечения, который способен вернуть к жизни пациента в течение 60 минут после остановки сердца без серьезных последствий для организма? Что тогда сделают работники больницы A?

Конечно же, они поспешат доставить пациента в больницу B, чтобы его спасти. И если в больнице B его спасут, окажется, что пациент по определению не был мёртв в больнице A, а его смерть была только констатирована, потому что больница A считала его целиком и полностью обречённым.

Что предлагают крионисты: во множестве случаев, когда констатируется смерть, пациент ещё не мёртв, а пока только обречён, и существует больница B, которая может спасти положение, но вместо того, чтобы находиться в другом месте, она находится в другом времени. В будущем.

Именно поэтому крионисты с пеной у рта доказывают, что крионика не работает с мёртвыми людьми — она работает с живыми, которых просто-напросто надо доставить в больницу будущего, чтобы спасти. Они верят, что во многих случаях, сегодняшний труп — это завтрашний пациент (по этой причине они называют своих замороженных клиентов «пациентами», а не «телами» или «останками»), и они фактически относятся к своей работе как к «расширенной медицине неотложной помощи».

Но это неотложная помощь с серьёзной оговоркой. Сегодняшние технологии не позволяют вернуть к жизни крионически приостановленную жизнь, поэтому законом такая процедура рассматривается не как медицинская, а как ритуальная — эдакий диковинный гроб — так что если вы подвергаете криоконсервации кого-то, чья смерть ещё не была объявлена, закон расценит это как убийство.

Даже если пациент был смертельно и безнадёжно болен, а также был решительно против того, чтобы находиться в каком-либо состоянии, кроме криоконсервации, это не вариант — по крайней мере, не при нынешних законах (которые пытаются менять). Это связывает руки крионистов — и конкретно в этом случае может пригодиться пересмотр определения смерти.

По закону смерть не считается процессом. Долгое время юридическая смерть в США возникала, когда прекращались сердцебиение и дыхание человека. Когда современные медицинские процедуры, такие как сердечное-легочная реанимация и применение дефибрилляторов, позволили оживлять пациентов, закон изменил определение юридической смерти, добавив «необратимое прекращение функциональности мозга».

Предыдущее определение сейчас относится к понятию «клинической смерти» — промежуточное состояние, при котором в большинстве случаев врачи обязаны предпринять попытку возвращения пациента к жизни, но иногда он также может потребовать, чтобы его не оживляли (DNR, «Do Not Resuscitate»), что часто происходит со смертельно больными пациентами. В случаях DNR доктор или медсестра объявляют юридическую смерть клинически мёртвого пациента, — хотя и реанимационные мероприятия ещё могут вернуть его к жизни.

Это критически важный факт для крионистов. Криотехнологи вынуждены ждать, пока юридическое определение смерти изменится, но с помощью приказа «не оживлять» они могут приступить к своим процедурам сразу же после остановки сердца пациента, задолго до того, как в мозге возникнут необратимые повреждения.

Что возвращает нас обратно к нашему списку, где можно уже прояснить, что же означает пятый шаг.

 

Шаг пятый: умрите официально

 

Юридическая смерть — это ключевой шаг на пути к криозаморозке, но постарайтесь его не испортить. Юридической смертью можно воспользоваться удачно, сносно или провально.

Удачно: нечто прогнозируемое — типичная ситуация «прикованного к кровати», вроде той, что наблюдается у больных раком. Это позволяет добраться либо до Скотсдейла (Alcor), либо до Мичигана (CI) и разместиться в одном из специально организованных хосписов, с которыми сотрудничают крионические компании.

Это важно, потому что крионика вызывает очень противоречивые чувства у представителей традиционной медицины и часто ими не уважается или не понимается. Это приводит к тому, что в некоторых больницах и хосписах разрешают работу крионистов, а в других — нет (в таких больницах делается всё возможное, чтобы крионисты не смогли заниматься своей работой, например, их лишают тех привилегий, которыми обладают специалисты по трансплантации органов). Как только вы оказываетесь в хосписе, крионическая компания может следить за вашим состоянием, и как только вы юридически умираете, работники компании приступают к процедурам.

Сносно: случается нечто внезапное и непредвиденное, например, сердечный приступ, и, в лучшем случае, рядом находится человек, который, пока вас доставляют в больницу, может связаться с крионистами, чтобы они встретили вас. Или, что хуже, вы были мертвы в течение нескольких часов или даже больше, прежде чем вас обнаружили.

При таких обстоятельствах крионическая компания постарается сделать всё, что в её силах. Ваш мозг не будет в идеальной форме, когда вас подвергнут процедуре криозаморозки, но, опять же, кто знает, чего достигнут технологии будущего. Так что вы находитесь где-то в «крионическом окне» — в процессе умирания, — но пока вы не достигли момента «окончательной смерти», надежда остаётся.

Провально: серьёзная катастрофа или что-либо ещё, что приводит к серьезному повреждению мозга. В худших случаях крионика мало чем может помочь — так было с членом Alcor, который погиб во время террористической атаки 11 сентября.

Другим неудачным концом станет насильственная смерть, при которой полиция потребует проведение аутопсии (Alcor советует своим членам просить у государства запрет на проведение аутопсии по религиозным причинам).

Одна из женщин, записавшихся на крионические процедуры, провела конференцию Reddit AMA, и один из пользователей спросил, как это изменило её жизнь. Женщина ответила: «Самое большое изменение, на мой взгляд, — это то, что я стала более осторожной. Я вожу медленнее и слежу за дорогой, я обращаю внимание на то, что происходит вокруг меня». Всё потому, что она не хочет умереть совсем по-плохому.

 

Шаг шестой: остыньте как можно скорее, и вас переместят в крионическую клинику

 

После того, как объявлена юридическая смерть, команда крионистов, в идеале, сразу же начнёт действовать. Первая процедура проходит в два этапа: вас помещают в ванну с ледяной водой, чтобы охладить тело и замедлить метаболизм (так все нарушения в организме, связанные с остановкой сердца, будут происходить медленнее), и снова приводят в действие ваши сердце и легкие, чтобы поддерживать тело в стабильном состоянии.

Эта процедура осуществляется при помощи процедуры сердечно-лёгочного обеспечения при помощи механического аппарата для искусственного дыхания, который называется тампер.

Потом делаются инъекции ряда препаратов, чтобы у вас не появились тромбы и вы не начали разлагаться.

Как только вы оказываетесь под контролем, специалисты проделывают более серьёзную процедуру — хирургическим путем получают доступ к главным кровяным сосудам в вашем бедре и прикрепляют их к этому малышу:

 

 

Это сердечно-легочный аппарат, который отвечает за циркуляцию крови и оксигенацию и позволяет прекратить грубоватую процедуру СЛО. Вдобавок к циркуляции, аппарат вымещает тепло из вашего тела, тем самым охлаждая его до температуры чуть выше температуры замерзания воды, и заменяет часть крови на раствор для презервации органов, который поддерживает жизнь при очень низких температурах (это похоже на то, как трансплантологи не дают умереть органам при длительных транспортировках).

Если в крионическую клинику вас можно доставить только по воздуху, крионисты упаковывают тело в лёд и грузят на борт, надеясь, что полет не станет для вас последним.

 

Шаг седьмой: витрифицируйтесь

 

Большинство людей, которые знают, что такое крионика, думают, что это заморозка. Нет. Это витрификация или стеклование (переход жидкости при понижении температуры в стеклообразное состояние — прим. Newочём).

Стекло — странная штука. Это не твёрдое вещество, потому что когда оно охлаждается из жидкого состояния, оно не кристаллизуется в упорядоченную структуру. Однако, как я узнал, когда несколько комментаторов взъелись на меня после публикации этого материала, стекло и не жидкость, потому что не течёт. Это и не твёрдое вещество, и не жидкость — это «аморфное вещество», которое иногда сравнивают с гигантской молекулой.

Для наших целей ключевым является факт, что стекло как жидкость не кристаллизуется — скорее, молекулы стекла при охлаждении постепенно замедляются до тех пор, пока не прекращают движение.

Если вы заморозите человека, вся жидкость в его организме в определенный момент достигнет точки замерзания и кристаллизуется в твёрдое вещество. Ничего хорошего в этом нет: во-первых, лед занимает на 9% больше объёма, чем жидкость, так что при расширении он серьёзно повредит ткань, а, во-вторых, острые кристаллы льда проткнут клеточные мембраны и другие ткани, которые их окружают.

Так что во избежание катастрофической смены состояния из жидкого в твёрдое криотехнологи делают одну крутую штуку: они проводят операцию на грудной клетке, чтобы прицепить к главным артериям трубки, которые выкачают всю кровь из тела, заменяя её на «криозащищенный раствор», также известный как медицинский антифриз.

Этот раствор необходим для двух важных вещей: он заменит 60% воды в клетках тела и снизит температуру замерзания той жидкости, что останется. Если всё сделано идеально, в результате в теле не замёрзнет ничего. Вместо этого, когда криотехнологи приступят к постепенному охлаждению тела в течение следующих трех часов, его температура достигнет -124ºC — ключевая точка, которую называют «температура стеклования».

При этой температуре жидкости в теле останутся амфорными, но при этом такими вязкими, что их молекулы не смогут двигаться. Вы официально станете аморфным телом, как стекло — то есть будете витрифицированы.

Без какого-либо движения молекул любая химическая активность в теле застывает. Биологическое время остановлено. Вы стоите на паузе.

Поскольку я уверен, что вы относитесь к этому скептически, будет полезно упомянуть, что в витрификации биологического материала нет ничего нового. Мы некоторое время успешно стекловали и отогревали человеческие эмбрионы, сперму, кожу, кости и другие части тела. Недавно ученые витрифицировали кроличью почку.

 

Потом они отогрели её и поставили обратно в кролика. И почка продолжила работать.

В феврале 2016 года был совершен прорыв в крионике, когда учёные смогли впервые витрифицировать кроличий мозг и продемонстрировали, что он был практически в идеальном состоянии после отогревания: «Клеточные мембраны, синапсы и межклеточные структуры остались нетронутыми. […] Первый раз, когда было доказано, что криоконсервация смогла сохранить все, связанное с обучением и памятью».

После витрификации вас продолжат охлаждать, пока через две недели температура не достигнет -196 ºC. Почему именно это число? Потому что это температура, при которой азот переходит в жидкое состояние, так что вам предстоит принять долгосрочную азотную ванну.

 

Шаг восьмой: отправляйтесь в хранилище

 

Или, как деликатно говорят в Alcor, переходите на «долгосрочное жизнеобеспечение». Вы в своём новом состоянии попадаете в большой вертикальный термос высотой в 3,5 метра и шириной в метр с небольшим.

Вы встретитесь со своими соседями: тремя другими витрифицированными, каждый из которых находится в своей четверти термоса, и пятью людьми, путешествующими совсем налегке, без тела, чьи головы сложены в колонне посередине.

Если вы находитесь в термосе, предназначенном только для голов, ваш мозг — один из 45 в этом термосе (хранят именно мозг, но его оставляют в голове, потому что удалять мозг рискованнее, чем просто оставить его там и использовать голову как футляр).

Ах да, ещё вы вверх ногами. Это потому, что жидкий азот постепенно испаряется из контейнера. Обычно в этом нет проблемы: персонал наполняет контейнер примерно раз в неделю. Но если случится наихудшее и контейнер останется без обслуживания надолго, то голова пострадает последней: положение вверх ногами означает, что азоту понадобится шесть месяцев, чтобы выкипеть настолько, чтобы голова вышла на поверхность.

И что касается отключения электричества, крионическим пациентам ничего не грозит: в их хранении электричество никак не участвует.

Вот тут вы и будете отдыхать. Может, 10 лет. Может, 150. Может, 1200. Но время для вас не важно. Вас поставили на паузу.

Теперь самое время сделать шаг назад и глянуть на общую картину. Если точка А — это «я решил записаться на крионику», а точка B — это «круто! 2482 год, и вот он я, творю тут всякое!», то есть четыре больших «если», которые должны пойти правильно, чтобы вы дошли от A до B:

1. Если я юридически умру более или менее нормально, всё пойдет по плану и меня засунут в этот термос.
2. Если в будущем человечество когда-либо достигнет точки, в которой будет технология для моего оживления в полностью здоровом состоянии.
3. Если криогенная компания сможет меня постоянно хранить в безопасности до этого момента.
4. Если по достижении этого момента внешний мир что-то сделает для моего оживления.

— тогда я буду в 2482 году делать там всякое.

Восемь шагов, которые вы пока что предприняли, начиная с выбора криогенной компании и заканчивая помещением вас в термос, выполняют лишь первое «если», а остальные три всё ещё стоят между вами и следующим шагом в криогенном путешествии — оживлением.

Чтобы понять, как до него добраться, мы должны понять, что делать со всеми четырьмя «если». Мы начнем разговор с первых трех «если», которые нужно рассматривать в комплексе, потому что они взаимозависимы и действуют вместе. Чтобы показать, почему это так, давайте изобразим их на одном и том же графике:

 

 

Три сегмента этой линии соответствуют первому, второму и третьему «если». Но график слегка вводит в заблуждение, потому что хотя все три сегмента выстроены в одну линию, они представляют собой разные понятия:

Синий сегмент («если» № 1) представляет собой качество изначальной консервации.

Жёлтый сегмент («если» № 2) представляет собой состояние медицинского технологического прогресса с течением времени.

Зелёный сегмент («если» № 3) представляет собой время, необходимое для преодоления разрыва между синим и жёлтым сегментами, прежде чем они соединятся.

Смысл в том, что чем лучше вас законсервируют, тем дальше вправо уходит синий сегмент, и чем лучше становится технология, тем дальше влево, к синему сегменту, уходит желтый сегмент. Зелёный сегмент становится всё меньше и меньше, до тех пор, пока он не пропадёт вовсе и синий сегмент не соединится с жёлтым — то есть медицинская технология достигнет того уровня, когда вас смогут оживить.

Множество ключевых деталей по поводу крионики на этом сфокусированы, так что давайте поговорим поподробнее о всех этих сегментах.

 

Синий сегмент — качество вашего консервирования (относится к первому «если»)

 

Длина синего сегмента сообщает нам о качестве консервирования. Или, если говорить проще, чем меньше помех между вашим витрифицированным состоянием в термосе и полностью восстановленными и здоровым вами, тем более длинным будет синий сегмент — ведь если при помещении вас в термос всё прошло так хорошо, как только возможно, переход к точке Б займёт больше времени, то есть жёлтый сегмент как бы совершит меньше усилий по вашему оживлению.

 

 

Главным фактором, определяющим длину сегмента, является то, как достоверно атомная структура витрифицированного мозга повторяет оригинальную структуру мозга, когда тот был жив-здоров.

Отметим, что я сказал «мозг», а не «тело», так как мозг — это то, что нас волнует сейчас больше всего. Крионисты, как и многие из нас, считают, что всё ваше «я» сводится к мозгу. Если в будущем ваш идентичный нынешнему мозг соединят с синтетическим телом и все ваши воспоминания и ваша личность с мельчайшей точностью будут сохранены, крионисты будут удовлетворены результатом и скажут, что вы «выжили». Потому некоторые даже не утруждают себя витрификацией всего тела.

Второе, что следует отметить, — учёные считают, что кратковременная память существует в пределах мозговой активности — в электрических импульсах, которые проходят через мозг, тогда как долговременная память, ваша личность, ваши знания и всё остальное, что делает вас вами, содержится в структуре мозга, то есть в конкретной структуре атомов, которые составляют мозг.

Любая электрическая мозговая активность до момента задокументированной смерти будет утрачена в процессе витрификации, так что вы возродитесь, утратив кратковременную память, относящуюся к концу вашей жизни в стадии пре-витрификации. Но что витрификация может сохранить — так это структуру мозга, и это единственное, что действительно важно.

Эта концепция дает нам более ясное представление о том, как крионисты относятся к смерти. Для них идеальное здоровье — это точное расположение атомов в вашем здоровом мозгу, а процесс смерти — разрушение этой упорядоченности из-за таких процессов, как старение, травмы, болезни, а в конечном итоге — явления, вызванные остановкой сердца. По их мнению, смерть — точка, в которой оригинальная структура мозга становится настолько дезорганизованной, что даже лучшие лаборатории будущего не смогли бы выяснить, каково было начальное расположение атомов в нём — вот определение информационной смерти.

Концепция информационной смерти имеет смысл, когда мы сравниваем мозг с жёстким диском компьютера. Элиезер Юдковски объясняет, как в самом деле трудно довести жёсткий диск до состояния информационной смерти:

Если вы хотите полностью удалить информацию с жёсткого диска, нельзя просто заменить её нулями. Конечно, вы не сможете загрузить компьютер с «очищенного» жесткого диска, если просто подключите его. Но если диск попадет в руки специалиста со сканирующим туннельным микроскопом, он сможет отличить «ноль, перезаписанный на ноль» и «единицу, перезаписанную на ноль».

Существуют программы, которые, согласно рекламе, «безопасно форматируют» жёсткие диски с помощью многочисленных записей нулей, единиц и случайной информации.

Но если вы хотите сохранить данные в секрете вопреки всем возможным технологиям будущего, которые, возможно, будут изобретены, тогда засыпьте его термитом (порошкообразная смесь алюминия (реже магния) с оксидами различных металлов (обычно железа), которая при воспламенении интенсивно сгорает с выделением большого количества тепла — прим. Newочём) и подожгите. Это единственный стопроцентный способ.

Он применяет ту же логику к человеческому мозгу, предполагая, что пациенты крионистов однажды должны стать жизнеспособными: «Накачивать кого-то криопротектором под завязку и постепенно снижать его температуру, пока он не сможет храниться в жидком азоте, — небезопасный способ "стирания" человека».

Другими словами, разумно предположить, что фантастическая нейробиология будущего станет настолько хороша в прочтении поврежденного витрифицированного мозга в поиске подсказок о том, как выглядела его оригинальная структура, что типичная комбинация старения, заболеваний, остановки сердца и витрификации не сможет выбить его из жизненной колеи. А для крионистов, если в будущем ученые смогут изучать витрифицированный мозг и понимать, как он должен выглядеть, вы не будете мертвы по определению.

Длина синего сегмента — качество консервации — зависит от трех вещей:

1. Сколько ущерба было причинено до момента смерти. Насколько стары вы были, когда умерли? Насколько к этому моменту был повреждён ваш мозг? Страдали ли вы от болезней, вызывающих слабоумие, таких как болезнь Альцгеймера, и как много постоянного ущерба причиняло это заболевание? Затронула ли причина вашей смерти мозг (например, рак мозга или травма головы) или он остался нетронут?
2. Сколько ущерба было причинено между вашей смертью и моментом, когда команда крионистов начала работу. В идеальной ситуации ваше сердце останавливается, вы стабилизируетесь и помещаетесь в лёд до того, как произойдут какие-либо изменения в мозге. Зачастую всё происходит совсем не так, и каждая минута промедления, которая проходит после смерти, очень сильно влияет на мозг и укорачивает длину синего сегмента. Но крионисты считают, что настоящая, окончательная смерть наступает лишь по прошествии многих часов, порой — дней, после наступления юридической смерти, и потому существует надежда на криоконсервацию даже для людей, которые лежали «мёртвыми» какое-то время до того, как их нашли.
3. Сколько ущерба было причинено во время процесса витрификации. Витрификация сама по себе — по крайней мере, то, как она совершается в наши дни — вызывает повреждения в мозге. Исследования крионики сфокусированы в основном на смягчении этого фактора, и положение дел серьёзно улучшилось с 1970-х годов: серия изображений внизу этой страницы показывает совершенный прогресс.

 

Жёлтый сегмент — состояние медицинского технологического прогресса с течением времени (относится ко второму «если»)

 

Когда медицинские технологии становятся более продвинутыми, увеличивается жёлтый сегмент, но если синий сегмент растет вправо, то желтый — влево. Ключевой момент происходит, когда технологии в конечном счёте достигают такого уровня развития, что синий и желтый сегмент сталкиваются — и вот тогда вы становитесь по-настоящему жизнеспособным.

Некоторые вопросы:

Произойдёт ли второе «если»? Достигнут ли когда-либо технологии точки, в которой вас можно оживить?

Предполагая, что «если» № 1 будет достигнуто, крионисты считают, что второе «если» тоже сможет однажды воплотиться в жизнь. Ведь есть всего два условия полного провала второго «если»:

1. По какой-то причине люди навечно перестают развивать медицинские технологии до момента наступления второго «если».
2. Люди вымирают до наступления второго «если».

Если исключить эти две ситуации, второе «если» в конечном итоге будет достигнуто. В теории, при достаточном уровне развития технологии в будущем вы однажды станете жизнеспособны.

Когда произойдет второе «если»? Как скоро я оживу?

Эта часть зависит от того, насколько существенным окажется технологическая задача крионического возрождения и как быстро технологии прекратят развитие, но это же и зависит от того, как именно наступит первое «если». Как мы только что выяснили, чем лучше будет первое «если», тем быстрее настанет второе «если».

Как именно настанет второе «если»? Какого рода технологии могут быть способны возродить витрифицированного человека?

Что ж, это зависит от того, что вы подразумеваете под возрождением. У крионистов есть план А и план Б.

План А: восстановление витрифицированного пациента как здорового человека. В рамках плана А возрождение заключается в восстановлении структуры витрифицированного мозга в изначальное состояние — расположение всех атомов в правильном порядке. Для этого нам нужны две вещи:

• информация о том, как должны располагаться атомы;
• способ расположения атомов в правильном порядке.

На первый пункт сегодня влияет выполнение работы витрификационными процедурами, если полагать, что в будущем нейробиологи станут действительно хороши в расшифровке изначального состояния мозга из информации, которую они получат в процессе изучения витрифицированного мозга.

Второй пункт требует вмешательства молекулярных нанотехнологий. Для быстрого нанообзора я позаимствую часть текста на синем фоне из статьи об ИИ:

 

 

МНТ кардинально изменит положение дел в невообразимом множестве сфер, одна из которых — медицина. Связи между мозговыми нейронами — лишь особенная конфигурация атомов, так что если у нас будут инструменты для перемещения атомов туда, куда нам угодно, то мы вполне сможем «починить» поврежденные нейроны. Крионики полагают, что МНТ является ключом к оживлению и восстановлению криопациентов.

Первая мысль, которая возникает у некоторых людей, когда они думают об оживлении, — что человек оживёт таким же старым и умирающим, каким он был до витрификации. Но план не в этом.

Когда мы доходим до точки, в которой наши технологии настолько развиты, что мы можем достаточно ловко двигать атомы для чьего-то оживления, у нас должна быть технология и для восстановления и омоложения. Для того, кто умирал от рака перед тем, как залезть в термос, успешное оживление будет значить не только то, что рак, скорее всего, уже давно победили, но и то, что, вероятно, победили и старение.

Аналогично, к тому времени мы должны будем уметь также либо восстанавливать витрифицированное тело пациента, либо сделать ему новое, идеально работающее. Фрэнсис Дрейк поясняет: «Мы можем восстановить небольшой орган и вырастить новое сердце. Мы можем печатать трёхмерные клетки и сердца. Так что в какой-то момент нам будет нужно регенерировать целое тело, или хотя бы органы, а потом сложить всё вместе. А после этого — пересадить мозг в новое тело».

План B: загрузка мозг человека в виртуальный мир. Для плана B изначально требуется то же, что для плана A: информация о том, куда должны перемещаться атомы, — но он не требует физической сборки. Вместо этого план B полагается на гипотетическую технологию будущего под названием «полная эмуляция мозга», то есть способность загрузить всю структуру мозга в компьютер с такой точностью, что вся личность человека будет целой и невредимой в виртуальном мире.

Звучит круто, правда? Это вариант на случай, если физическое оживление окажется слишком трудным, или если оно станет возможным настолько нескоро, что физический мир к тому времени уже выйдет из моды. Если людям как-то удастся осуществить полную эмуляцию мозга, вас смогут оживить в магическом виртуальном мире, в полном сознании и не скованным ограничениями и уязвимости биологии и физического мира. Пожалуйста.

Хотя и план A, и план B требуют огромных технологических усилий, крионисты подчеркивают, что теоретически оба варианта возможны.

 

Зелёный сегмент — время, которое вам нужно пробыть в безопасности на хранении, прежде чем технология вас сможет оживить (связано с третьим «если»)

 

Задача зелёного сегмента проста: связывать всё до тех пор, пока жёлтый сегмент не встретится с синим. Так что же может пойти не так с третьим «если»? Что может помешать способности остекленелого человека купаться в жидком азоте сколько угодно?

Много чего. Например:

1. Криогенная компания облажается. Антропогенная катастрофа — например, трещина в термосе пропустит внутрь тепло и весь жидкий азот испарится, прежде чем персонал поймёт, что случилось.
2. Криогенная компания обанкротится и не будет обладать средствами, желанием или организацией для осуществления плана по спасению пациентов. Я упоминал, что это уже случалось несколько раз с некоторыми из первых компаний. Сегодня крупные компании заявляют, что у них есть аварийные планы, и эта подушка безопасности — основная цель внушительного фонда Alcor.
3. Природная катастрофа. Землетрясение, торнадо или что-нибудь ещё разнесёт в щепки здание с термосами. Ни одна из крупных американских криогенных компаний не расположена в регионе, подверженном частым природным катастрофам: Alcor специально расположилась в Скотсдейле, Аризона, потому что там риск природных катастроф меньше, чем где-либо ещё в США. Даже если бы такая катастрофа случилась, пациенты могли не пострадать: термосы крепкие, они не требуют электричества, и даже если термос будет поврежден, пациенты расположены вверх ногами, и их головы пострадают в последнюю очередь.
4. Теракт в криогенной камере. В мире много людей — особенно в мире религии — ненавидящих саму идею крионики.
5. Война. На войне может случится всё.
6. Закон не даст криогенной компании вести свою деятельность. Это недавно почти случилось. В 2004 году законодатели Аризоны попытались принять закон, по которому деятельность Alcor регулировалась бы комитетом штата по похоронам. Если бы закон был принят, Alcor, скорее всего, была бы закрыта. Противостояние было жёстким, в основном на тему религии, потому что верующие не одобряли деятельность Alcor, но в конце концов компания победила. Тем не менее, чтобы вести свои дела законно, Alcor вынуждена принимать тела как «анатомические пожертвования на научные цели», что защищается Конституцией как право человека отдать своё тело для исследования криоконсервации. Юридическая переменная выглядит стабильной, но если у кого-то длинный зелёный сегмент, и ему ждать своего оживления ещё 800 лет, то кто знает, что вообще может случиться — то, что сегодня является Скотсдейлом, Аризона, может к тому времени вообще уже не быть частью США.
7. Криогенная компания переходит к новому владельцу с другими ценностями, и он решает отказаться от пациентов. Или более жестокий вариант: крионенавистник делает владельцам криогенной компании предложение, от которого они не могут отказаться, с целью закрыть её. Все крупные криокомпании заявляют, что они управляются и всегда будут управляться убежденными крионистами, и это невозможно, но опять же, кто знает.

Чем длиннее зелёный сегмент и чем дольше ему нужно держаться, тем выше вероятность невыполнения третьего «если». Если пациентов можно оживить через 40 лет, может случиться куда меньше всяких неприятностей, чем если это будет невозможным ещё 2500 лет.

Но компании делают всё возможное, чтобы планировать далеко наперёд. На вопрос о том, сколько ждать возможности оживления, в компании Alcor отвечают: «Некоторые думают, что пациентов можно будет оживить лишь спустя столетия, другие считают, что ускоряющийся темп технологического прогресса может трансформировать наш мир так стремительно, что хватит десятилетий. Alcor планирует работать столько, сколько потребуется».

Со временем технологии витрификации и оживления будут улучшаться, и синий и желтый сегменты будут расширяться внутрь, напирая на зеленый с обеих сторон. Общую картину можно проиллюстрировать так:

 

 

Вот так взаимодействуют синий, зелёный и жёлтый сегменты. Криогенные компании часто говорят, что крионика будет работать по принципу «пришёл последним, вышел первым», и этот график показывает, почему именно:

 

 

Чем больше времени пройдет, прежде чем вас витрифицируют, тем лучше будет технология стеклования, которую на вас используют, и тем дальше продвинется технология оживления — и это меньшее технологическое отставание означает более скорое оживление. И чем меньше времени вам придется полагаться на заботу криогенной компании, тем меньше риск.

Важно понимать, что синяя линия на графике применима к среднестатистическому пациенту: тот, кто страдает в старости болезнью Альцгеймера, будет витрифицирован в худшей форме, чем типичный человек его времени, так что индивидуальная сложность будет выше, чем синяя линия на момент их смерти.

Разумеется, простые прямые линии на графике демонстрируют лишь общую концепцию. Реальные линии не будут прямыми или предсказуемыми. На самом деле это может быть хорошо, поскольку ускоряющийся темп технологического развития может означать, что синяя и желтая линия могут прогрессировать всё быстрее со временем и выглядеть так:

 

 

Вот так работают первые три «если». И это всё замечательно, но всё потеряет смысл, если нас подведёт четвёртое «если». Без четвёртого — то есть «Оживят ли меня, когда наступит время?» — вы так и останетесь беспомощным остекленевшим телом, и если внешний мир не выполнит свою часть сделки, когда вас можно будет оживить, то вам не повезло, а вы об этом и не узнаете.

Вы будете немного похожи на домашнее животное. В теории у вас могут быть права, но без возможности самому их защитить вы будете полагаться на других людей, чтобы они их защищали за вас.

Изучая эту тему и говоря об этом с другими людьми, я заметил, что этот вопрос немедленно возникает у людей как повод для сомнений в крионике. Они спрашивают: «На Земле будет полно других проблем. Вы правда думаете, что людям будет не наплевать на воскрешение мертвецов?»

Крионисты могут ответить на этот вопрос.

Во-первых, они отмечают, что пациенты не будут плавать в баках, забытые всем миром. У вас, как пациента, скорее всего, есть а) потомки или друзья, знающие о вас и желающие увидеть вас живым, б) широкое крионическое сообщество, которое будет так же заинтересовано в нормальном обращении с вами, как активисты PETA — в нормальном обращении с животными, и с) контрактные обязательства ваших будущих опекунов — подобно тому, как сегодня вы можете быть прооперированы хирургом, который вас лично не знает, но который все равно заботится о вас из-за профессиональных требований.

Во-вторых, они считают, что как только оживление криопациентов станет реальностью, общественное мнение о том, кем является криопациент и чего он заслуживает, резко переменится:

Задолго до того, как можно будет даже думать об оживлении нынешних пациентов, люди научатся массово и в совершенстве проводить обратимую заморозку. С этого момента традиция заботы о людях, которых нельзя вылечить немедленно, будет закреплена в культуре и законе.

К тому времени, как станет возможным оживление пациентов, замороженных с помощью простейших и старейших технологий, оживление замороженных людей будет чем-то, что делалось уже тысячи раз, если не миллионы. Моральный и культурный императив оживления, когда оно возможно, будет таким же основополагающим и сильным, как обязанность оказывать первую помощь пострадавшим сегодня.

Если криопациент сегодня похож по правовому положению на домашнее животное, крионисты рассчитывают, что со временем это положение станет устаревшим и примитивным. Они считают, что их будут воспринимать, скорее, как нынешних пациентов, находящихся в коме.

Звучит, конечно, здорово, но мы не знаем, что случится в будущем и каким окажется положение крионики и замороженных пациентов. По крайней мере, кажется вероятным, что криопациенты будут получать в будущем больше и больше прав, а не меньше. Если так и будет, то четвёртое «если» не станет большой проблемой.

И если все четыре «если» сложатся для вас удачно, то вы наконец сможете перейти к следующему шагу — он-то и снесёт вам голову.

 

Шаг девятый: воскресните

 

Опыт будет незабываемый.

Во-первых, не важно, случится это через 30 лет или через 2000 лет после последнего вашего пребывания в сознании — для вас это будет одинаково. Когда вы спите, то чувствуете ход времени: проснувшись после восьмичасового сна, вы не думаете, что заснули секунду назад, вы чувствуете, что прошло восемь часов.

Но лежать в термосе с жидким азотом — это совсем другое. Вы не почувствуете течения времени, поэтому вам покажется, что вы совсем недавно бодрствовали в прошлой жизни (вам не покажется, что это было прямо сейчас, лишь потому, что вы потеряете свои краткосрочные воспоминания). Скорее всего, вы будете очень дезориентированы, и кому-то придется объяснить вам, что вы в будущем и крионика сработала, и вы больше не умирающий человек, а здоровый, бодрый и готовый жить снова.

Вот это мощь.

Как не слишком верующий человек, я всегда думал о том, какой приятный шок я бы испытал, если бы умер и потом проснулся в каком-нибудь прекрасном загробном мире. Я бы огляделся, медленно осознал, что произошло, а потом бы сказал: «Погодите… ну нихера себе». Потом я незамедлительно встал бы у ворот и наблюдал бы за появлением других атеистов, только чтобы посмотреть на их шок.

Я думаю, оживление после крионики будет на это похоже. Может быть, немного менее шокирующе, поскольку вы, наверное, попробовали все это дело, надеясь на то, что это сработает — но всё равно довольно мощный «нихера-себе»-момент.

После первоначального шока вам придётся разобраться, в каком мире вы оказались. Некоторые из вариантов:

• Он может быть отстойным. Вы можете проснуться в мире будущего, который окажется куда хуже, чем тот, где вы жили раньше, плюс вы там никого не знаете. Что ещё хуже, вы можете очнуться в какой-нибудь ужасной ситуации — кто знает, какая жуть может твориться в будущем.
• Он может быть так себе. Вы можете очнуться в мире, который ни рыба ни мясо. Ну то есть он не такой продвинутый и крутой, как вы думали, и вы не бессмертны, а просто здоровее и всё равно уязвимы, и вам нужно найти работу, а у вас нет никаких нужных для этого времени навыков. Одним словом, не очень.
• Он может быть невероятно крут. Возможно, наиболее вероятный сценарий: вы просыпаетесь, и ваш мир очень, очень крут. Предметы в будущем будут крутыми и за пределами вашего понимания. Вам могло быть 84, у вас все болело и пропадала память, и внезапно у вас тело здорового 20-летнего человека, а то и лучше, например, суперэнергичное синтетическое тело, не чувствующее боли или усталости и неспособное заболеть. Ваш старый забывчивый мозг починили, он не был так полон жизни уже лет пятьдесят. И что самое прекрасное — вас могут окружать друзья и родственники, которые тоже прошли криоконсервацию и невероятно рады вас видеть. Будет круто.

Всё может быть ещё безумнее, если вы очнетесь в виртуальном мире после того, как данные вашего витрифицированного мозга будут загружены в компьютер. Вы не будете чувствовать, что вы в компьютере — всё будет таким же реальным, как когда вы были человеком, только теперь всё классное и магическое, и вы можете почти все время потратить на мечту всей жизни — катание с радуги, как этот медвежонок.

 

 

Ваши друзья и родственники тоже могут быть с вами, тоже виртуально загруженные, но такие же реальные, со всеми старыми воспоминаниями — вы все теперь вечны и неуязвимы, без нужды в физическом мире или его ресурсах.

Кто знает, в каком мире вы очнётесь. Но пара мыслей заставляет меня полагать, что ситуация будет довольно неплохой:

• Действительно ужасный мир будущего вряд ли станет заботиться о криопациентах и оживлять их. В таком мире, скорее всего, вы даже не проснетесь.
• Аналогично, будущее, в котором могут оживлять витрифицированных людей, по определению технологически продвинуто, так что трудно представить, что вы очнётесь в мире, который не разрешил все наши нынешние проблемы.
• Будущее склонно быть лучше, чем прошлое. Люди любят предсказывать антиутопическое будущее, но пока что всё было наоборот. Говорите что хотите о бедах нынешнего мира, но лучше быть человеком сегодня, чем 200, или 1000, или 10 тысяч лет назад.

Но поскольку мы понятия не имеем, каково оживать в будущем, у нас есть следующий шаг.

 

Шаг десятый: решите, нравится ли вам и хотите ли вы остаться

 

Если не принимать во внимание какой-нибудь до смешного ужасный сценарий, в котором вы просыпаетесь в мире бесконечных виртуальных страданий без всякой возможности из него вырваться — что реально бессмысленно — крионика не несёт никакого риска. У неё есть кнопка отмены: просто покончите с собой, и как будто ничего и не происходило. Если вам не понравилось, ваш путь кончается здесь. В противном случае переходите к следующему шагу.

 

Шаг одиннадцатый: радуйтесь жизни

 

Мы, в общем-то, достигли момента, когда мои советы вам больше не нужны. Вы теперь снова живете, как жили раньше — надеюсь, в лучших обстоятельствах — и чем теперь заниматься, вы решаете сами. Просто делайте, что хотите, и радуйтесь жизни в будущем.

 

Шаг двенадцатый: умрите, уже по-настоящему

 

В какой-то момент вам надоест. Никто не хочет жить действительно вечно. Когда придёт время, я думаю, прекрасное далеко предоставит нам какой-нибудь способ уйти красиво — что-нибудь, что вызовет полную информационную смерть, чтобы ваши данные уже никак нельзя было восстановить. К этому моменту вы уже проживёте полноценную жизнь, которую хотели прожить, не прерванную ограничениями медицинской технологии времени, в котором вам не повезло родиться. Так и должно быть.

Теперь, когда мы знаем о крионике куда больше, вернемся к нашему предложению. Вот отсюда мы начинали, и теперь мы внимательно смотрим на слова, выделенные жирным: «Крионика, или криогеника, — это нездоровая практика замораживания мёртвых богачей, которые не могут смириться со своей смертностью, в надежде, что люди из будущего смогут воскресить их; группы одержимых крионикой людей напоминают культ вроде движения саентологов».

Мы можем избавиться от «богачей», потому что как минимум для молодых людей крионика может быть оплачена в рамках страхового плана.

Мы можем избавиться от «мёртвых», поскольку крионика не занимается мёртвыми людьми. Она занимается людьми, на данный момент обречёнными на смерть в условиях технологий, к которым они имеют доступ. По той же причине мы можем переформулировать слова «воскресить их».

И мы можем избавиться от «замораживания», поскольку пациенты в крионике не замораживаются — они витрифицируются в аморфное твердое состояние.

Ну и раз уж так, мы избавимся от «нездорового». Витрифицированная человеческая голова в жидком азоте вам кажется нездоровой? Наверное. Но здоровее ли выглядит труп, поедаемый под землей червями и микробами или сжигаемый дотла? Определённо нет. Так что слово неподходящее.

Так что у нас остаётся такое предложение: «Крионика, или криогеника, — это процесс затормаживания жизнедеятельности людей в критическом состоянии, которые не могут смириться со своей смертностью, в надежде, что люди из будущего смогут спасти их; группы одержимых крионикой людей напоминают культ вроде движения саентологов»

И у нас остался слон в комнате, которого мы пытались игнорировать — вот эта часть предложения: «…группы одержимых крионикой людей напоминают культ вроде движения саентологов».

Я это сюда добавил, потому что когда вы изучаете что-то, где есть маргинальное общество, теоретическая возможность бессмертия, и участники, платящие огромные суммы денег за услуги, результат которых они, возможно, увидят через тысячу лет, у вас нет выбора, кроме как задать вопрос: «Это что-то типа саентологии?»

Один из способов ответить на этот вопрос — прочитать кучу текстов, написанных умными, уважаемыми людьми, считающими, что вся эта крионика — полная чушь. Если что-то и развеет очарование такой фантастической вещи, как крионика, то это эксперты, рассказывающие вам, почему её стоит игнорировать.

Это я и сделал. И пока я читал, я взвешивал прочитанное и опровержения со стороны крионистов, которые я часто находил на весьма подробной странице FAQ фирмы Alcor. Другие ресурсы, на которых можно ознакомиться с точкой зрения крионистов — FAQ бывшего президента «Института Крионики» Бена Беста, FAQ о науке Alcor и их же страница мифов.

Противники крионики делятся на несколько общих категорий.

Тип скептика № 1: Учёный с веским аргументом о том, почему технологии крионики неосуществимы

Мировое медицинское сообщество в целом не в ладах с крионикой. Ни одна страховая компания не покроет расходы, связанные с ней, ни один госбюджет не выделит на неё субсидии, ни один врач не назовет её медицинской процедурой.

Некоторые из скептиков приводят вполне состоятельные доводы. Биохимик Кен Стори поясняет: «В нашем теле полно разных органов, и исследования о консервации органов для трансплантации показывают, что даже если было бы возможным заморозить их, все они должны быть охлаждены в разном темпе и с использованием крионических консервантов разного состава и концентрации. Даже если бы вы хотели заморозить только мозг, в нем существуют десятки различных областей, каждую из которых необходимо охлаждать, используя соответствующие методики».

Стори уверен, что «восстановление» организма, поврежденного витрификацией, стало бы непосильной задачей, так как «в клетке человека содержится около 50 тысяч различных белков и сотни миллионов жировых молекул, образующих клеточные мембраны. Криоконсервация разрушает их все» (Alcor заявляет, что это утверждение является, без сомнения, ложным).

Другие указывают на сложность преодоления трудностей по восстановлению человеческого мозга или его «сканирования» для последующей «загрузки». Бразильский ученый Мигель Никоэлис утверждает, что для сканирования человеческого мозга потребуется «10 лет непрерывной одновременной работы миллиона электронных микроскопов».

Майкл Хендрикс, изучающий мозг круглых червей, полагает, что задача по воспроизведению качеств, делающих кого-то тем, кем он является, является слишком сложной для выполнения. Он объясняет это так: «Хотя теоретически возможно сохранить все эти качества в мёртвой ткани, этого не происходит. Такой технологии, не говоря уже о способности считать эту информацию с такого образца, ещё не существует даже в теории».

Ответ криониста: Конечно!

Крионисты в целом не спорят с этими людьми (исключая ремарки Стори). Они спокойно соглашаются с тем, что сегодняшние технологии не позволяют преодолеть трудности возвращения кого-либо к жизни после криоконсервации.

Они просто указывают на то, что не существует научных доказательств, что крионика не может сработать, и не стоит недооценивать возможности технологий будущего (Представьте, каким шокирующим было бы понятие CRISPR (от англ. Clustered Regularly Interspaced Short Palindromic Repeats — перспективное направление в генной инженерии, занимающееся прямым редактированием геномов — прим. Newочём) в 1700 году, и какой эффект это произвело в нашу эпоху).

Кроме того, существуют многообещающие разработки, вроде недавних новостей об успешном восстановлении витрифицированного мозга кролика — значит, есть причины для оптимизма.

И всё-таки я ещё не слышал от криониста фразы: «Крионика сработает». Они просто сами понимают, что это не тот случай, когда недостаток доказательств равняется недостатку эффективности. Об этом говорится в FAQ о науке на сайте Alcor: «Бремя доказательства лежит на тех, кто заявляет, что это противоречит современной устоявшейся научной теории. Крионика такой теории не противоречит… Ни на каком этапе крионика не требует пересмотра существующих законов физики».

Также крионисты не упускают возможности упомянуть следующие цитаты:

Из-за непреодолимости гравитации Земли, нет никакой надежды, что причудливая идея о полете на Луну будет когда-либо реализована.

— доктор Форест Рэй Молтон, астроном Чикагского университета, 1932 год

Все эти труды о полетах в космос — полнейшая чушь

— сэр Ричард Вулли, Королевский астроном Британии, 1956 год

Поместить человека в многоступенчатую ракету и направить его в гравитационное поле Луны… Осмелюсь заявить, что человек никогда не сможет осуществить такое путешествие, какими бы достижениями мы ни располагали в будущем.

— доктор Ли де Форест, знаменитый инженер, 1957 год

Тип скептика № 2: Учёный, который твердит, что крионика не сработает, даже несмотря на то, что знает о ней меньше, чем вы сейчас после прочтения этого материала

Это на удивление большая категория скептиков. Действительно поражает, сколько людей из медицинского сообщества утверждают, что крионика ни к чему не приведёт, потому что когда вода замерзает, она наносит непоправимые повреждения тканям человеческого организма.

Что отвечает крионист: Мы согласны — именно поэтому мы не замораживаем людей. Пожалуйста, прекратите нести чушь, и сначала прочтите о том, что такое крионика.

Междисциплинарная природа крионики — одна из причин, по которой многие учёные не могут разобраться в крионике. В компании «Alcor» объсняют:

Многие специалисты из любой области скажут вам, что не знают каких-либо доказательств эффективности крионики. Так происходит потому, что крионика представляет собой междисциплинарное научное поле, основывающееся на трёх фактах из различных, не связанных между собой научных дисциплин. Без этих аксиом крионика представляется сплошной глупостью.

К сожалению, из-за такой специфики, количество специалистов, годящихся для оценки крионики, очень мало. Например, слишком немногие ученые вообще знают, что такое витрификация. Ещё меньше понимают, что процедура способна сохранить клеточную структуру целого мозга и других органов. И хотя такое применение стеклования не раз освещалось в научных публикациях, этот метод всё ещё настолько редко встречается за пределами крионики, что лишь очень небольшая группа криобиологов знает, что описываемые результаты вообще возможны.

Тип скептика № 3: Криогеник, который не хочет, чтобы в его клёвой компании узнали, что он дружит с крионистами, как никчемный аутсайдер

Существует милое одностороннее соперничество между криогениками (которые, как вы помните, занимаются наукой, изучающей влияние низких температур как таковых) и крионистами. Часто криогеники смотрят на крионику, как астроном на астрологию — ну или по крайней мере, так они на всякий случай заявляют публично.

Кажется, иногда они готовы признать, что за крионикой стоит адекватная наука, но они также понимают, что крионике не хватает признанности в более широких научных кругах, поэтому они не хотят потерять репутацию из-за ассоциации двух дисциплин (а ещё им совершенно не до шуток, когда люди путают криогенику и крионику).

Реакция криониста: Да и пофиг.

Тип скептика № 4: Человек, который считает, что даже если удастся оживить витрифицированных людей, на самом деле они уже будут другими

В этой философской головоломке я разбирался в своём материале «Что делает тебя — тобой?». «Ты» — это твое тело? Твой мозг? Информация в твоем мозге? Что-то менее материальное… душа? Все эти вопросы становятся весьма релевантными, когда мы задумываемся о крионике. Очень сложно размышлять о крионическом «оживлении», особенно об идее «пробуждения» в виртуальном мире, куда вас «загрузили», и не задаваться вопросом: «Постойте… а останусь ли я собой?».

Это достаточно распространенный выпад в адрес крионики, но немногие с полной уверенностью готовы утверждать, что знают ответ на этот вопрос, каким бы он ни был.

Ответ криониста: Ну да, мы тоже не уверены на этот счёт. Но будем надеяться.

Большинство крионистов интуитивно догадываются, что вы переживёте криоконсервацию целым и невредимым (Крионист Элиэзер Юдковски утверждает, что «эффективная крионика сохраняет в вас всё то же, что сохраняется, когда вы засыпаете и просыпаетесь на следующий день»), но в то же время признают, что это один из факторов, в значении которого они не уверены. Можно даже подумать над добавлением пятого «Если» в наш список: если вроде бы возрожденный «я» — это тот самый «я».

Тип скептика № 5: человек, который, несмотря на то, получится ли что-то из идеи о крионике, или нет, считает, что это плохо

Таких людей множество. Несколько примеров:

Довод: Криоконсервация — это омерзительно.

Стандартный ответ криониста: Ну да. Но не так омерзительно, как разлагаться под землей.

Довод: Криоконсервация — это ненормально, противоестественно.

Стандартный ответ криониста: То же самое говорили про первые трансплантации органов.

Довод: Крионисты изображают из себя богов, пытаясь перехитрить смерть.

Стандартный ответ криониста: А спасение человека, у которого остановилось сердце — это тоже «игра в Бога» и попытка перехитрить смерть? И что насчет химиотерапии?

Довод: Криоконсервация — это «развод».

Стандартный ответ криониста: Большая часть крионических фирм — некоммерческие организации, и их работникам платят скромно. А члены совета директоров (каждый из которых стоит в очереди на заморозку) так вообще ничего не получают. Так кто, говорите, на этом наживается?

Довод: «Если у вас достаточно средств для того, чтобы оплатить криоконсервацию, значит вы можете позволить себе помочь тем, кто в этом нуждается сегодня», — специалист по биоэтике Кеннет Гудман.

Реальный ответ криониста: Если у вас достаточно средств для того, чтобы оплатить медицинскую страховку (которая стоит намного больше, чем криоконсервация), значит вы можете позволить себе помочь тем, кто сегодня в этом нуждается.

Вообще-то у вас даже достаточно денег для того, чтобы позволить себе расходы из ряда «необязательных»: путешествия, спорт, походы в кино, пиво, а уже потом, на оставшиеся деньги, вы можете и помочь кому-то из нуждающихся. Из всех возможных вариантов потратить деньги, выделять выбор человека в пользу крионизации как эгоистичный — просто бред.

Довод: «Деньги, которые вкладываются в то, чтобы сохранить человеческую жизнь посредством глубокой заморозки — это деньги, выброшенные на ветер в настолько большом количестве, что их можно рассматривать, как самоустановленный налог на глупость и самовлюбленность», — Биолог Джон Медавар.

Реальный ответ криониста: Никто бы не подумал называть первых пациентов, которым сделали трансплантацию костного мозга или пересадили искусственное сердце, наивными эгоистами. И что насчёт умирающих детей, которые были витрифицированы? Крионика — эксперимент, и люди, решающие принять в нём участие, достойны того же отношения, как и участники прочих амбициозных медицинских проектов.

Довод: «Крионизация приведёт к перенаселению планеты».

Реальный ответ криониста: Я часто это слышу в разговорах с другими.

Вот что отвечают представители Alcor: «А как же антибиотики, прививки, статины, и все те демографические проблемы, которые они за собой влекут? Глупо превращать что-то столь небольшое, как крионизация, в целую проблему перенаселения. Продолжительность жизни будет и дальше увеличиваться в развивающихся странах, как при участии крионизации, так и без нее, как это происходило на протяжении прошлого века. Как показывает опыт, с ростом благосостояния и продолжительности жизни, проблема перенаселения исчезает сама по себе. Впоследствии пары начинают заводить меньше детей. Это в мире сейчас и происходит. Демографические проблемы наиболее ощутимы в краях, где процветает бедность, а срок жизни у людей небольшой».

Довод: А как же история с Тедом Уильямсом?

Я объясню. Существует немало известных людей, подписавших контракт на крионизацию, например Реймонд Курцвейл, пионер наноиндустрии Эрик Дрекслер и такие звезды, как Ларри Кинг, Бритни Спирс, Саймон Коуэлл и Пэрис Хилтон. Но из приблизительно 300 знаменитостей, которые «подписались», уже прошедших крионизацию немного. Один из них — легенда бейсбола Тед Уильямс.

Уильямс — первый, кто приходит на ум, когда заходит разговор о крионике, в основном из-за скандально известной истории, которая с ним произошла (двое его детей утверждали, что крионизация — действительно то, чего хотел Уильямс, в то время как остальные говорили, что он желал быть кремированным, и что его сын решил крионизировать отца лишь для того, чтобы впоследствии заработать на продаже его ДНК).

Эта некрасивая история завершилась, справедливо или нет, наложив неприятный отпечаток на всю индустрию крионизации. Во многом так произошло потому, что в самый разгар скандала журнал Sports Illustrated опубликовал статью об этом скандале, где были приведены слова бывшего сотрудника компании Alcor, который обвинял фирму в том, что она, помимо прочего, не должным образом витрифицировала Уильямса.

Стандартный ответ криониста: Это несправедливо. Эти обвинения не были основаны на реальных фактах, а бывший сотрудник недавно признался, что его показания могли быть ложными.

Довод: Жизнь — длинная штука. Люди не должны жить дольше, чем сейчас. Нужно просто наслаждаться тем, что есть.

Стандартный ответ криониста: Спасибо за ваше мнение. Я не согласен.

Итак, что показывает мой детектор сайентологии после всех этих скептических мнений? Могу сказать, что скептики определённо помогли мне осознать весь набор препятствий на пути крионики. Наука ещё далека от той стадии, на которой крионика будет выполнять функцию кнопки «пауза», нежели кнопки «стоп» — и есть вероятность, что до этого не дойдёт и вовсе.

Но я всё равно сохранил уверенность в том, что крионика — достойное начинание, которое может изменить мир. Сам факт того, что криогенное оживление возможно, вкупе с тем фактом, что на протяжении всей истории люди и представить не могли то «волшебство», которое технологии будущего делали реальностью, указывает на то, что, вполне возможно, когда-нибудь крионика сработает. Если что-то очень важное не невозможно, будущее, как правило, найдет способ сделать это реальным, стоит только подождать.

К тому же ещё есть простой аргумент: «А почему бы, собственно, и нет?», — с которым скептикам довольно тяжело тягаться.

Ральф Меркле, ученый, выступающий в защиту крионики, тоже с этим согласен:

С научной точки зрения правильным ответом на вопрос «А работает ли крионика?» будет следующее: «Клинические испытания ещё не завершились. Спросите то же самое через столетие, и тогда мы сможем ответить, исходя из полученных результатов исследований».

А главным вопросом для тех из нас, кто не планирует прожить так долго, остаётся следующее: «Предпочитаю ли я быть в контрольной группе или экспериментальной?» Обстоятельства вынуждают нас давать ответ на этот вопрос, не имея возможности узнать результаты клинических испытаний.

Единственным вариантом раскритиковать такой ответ, как «Мы не знаем, но почему бы не попытаться?» было бы сказать: «Пытаться сделать это абсолютно бессмысленно, потому что нет никакого шанса, что из этого что-нибудь получится». И лишь у немногих авторитетных ученых найдётся достаточно уверенности, чтобы утверждать подобное относительно вещей столь загадочных, как работа человеческого мозга или перспективы далекого будущего.

Другим фактом, который впечатлил меня в процессе изучения крионики, было то, что крионисты, как правило, совершенно не стремятся навязывать мнение в разговоре, касающемся их науки. У меня сложилось впечатление, что крионисты — люди хорошо образованные, рациональные, трезвомыслящие и скромные в отношении того, что они знают или не знают.

Они полностью признают все проблемы и несовершенства своей научной области и взвешивают каждое слово, прежде чем высказаться, чтобы только не исказить правду. И несмотря на распространённое отсутствие поддержки со стороны медицинского сообщества, некоторые авторитетные ученые всё же стали ярыми приверженцами крионизации.

Словом, пока что мой детектор сайентологии молчит.

Что укорачивает наше предложение до следующего: «Крионизация — это процесс сохранения людей, чье состояние здоровья находится в критическом положении, и которые не готовы примириться со смертью, в надежде на то, что в будущем ученые смогут их спасти».

Под конец я хотел бы обсудить следующую часть этого предложения: «Крионизация — это процесс сохранения людей, чье состояние здоровья находится в критическом положении, и которые не готовы примириться со смертью, в надежде на то, что в будущем ученые смогут их спасти».

Эта часть предложения передает то, что, как правило, чувствуют люди, когда они узнают о ком-то, кто пытается бросить вызов смерти. Помимо чувства отвращения, которое мы испытываем, когда представляем себе плавающее в морозильном баке человеческое тело, многим из нас также не по душе и мотив, стоящий за крионизацией. Это кажется алчным — желать большего, чем может дать тебе жизнь.

Вообще, я не отношусь к подобным вещам с презрением, но в самом начале своего исследования, когда я читал о том, что миллионер Питер Тиль «записался» на крионизацию, меня слегка передёрнуло.

Но эта заметка заставила меня посмотреть на вопрос с другого угла и осознать, что смерть — не момент, а процесс, что срок жизни человека не установлен биологическими рамками, но является лишь продуктом нашего времени, и что в будущем, насколько я могу представить, люди будут считать нынешнюю эру временем беспомощности перед лицом биологического разложения.

И осознав это, мы понимаем, что живём в той фазе человеческого существования, которую разумные существа в конечном счете преодолеют — крошечное грустное окошечко, когда люди уже настолько разумны, чтобы осознать свою смертность, но всё ещё слишком примитивны, чтобы избежать этой участи. Мы пытаемся это преодолеть, примиряясь со смертью, как с деспотичным хозяином, с которым не стоит пробовать бороться даже в мыслях. Мы считаем, что уже проиграли этому деспоту, что он будет господствовать всегда и везде, и всё, что нам остается — это преклониться и признать его могущество.

Люди будущего, которые в один прекрасный день свергнут этого тирана, будут оглядываться на наше время и жалеть нас точно также, как мы сейчас жалеем доисторических сектантов, совершавших массовые самоубийства по одной лишь прихоти своего господина.

Когда речь идет о сопротивлении этому хозяину, наша воля крепка — поэтому мы и относимся с уважением к людям, которые борются с раком вплоть до последнего момента, или к тем, кто-то рискует своей жизнью ради доброго дела и остается в живых, а если человек совершает самоубийство, преждевременно отправляясь к «владыке», это кажется нам страшной ошибкой.

Но когда дело доходит до того, чтобы противостоять смерти, воля наша оказывается сломленной под давлением исторических фактов, свидетельствующих о том, что этот враг непобедим.

И это объясняет разницу между тем, как воспринимают крионизацию крионисты, и тем, что думают все остальные. Происходит это по двум причинам:

1. Крионисты воспринимают смерть как процесс и многих людей, которые признаны мертвыми, считают все еще живыми. Крионизацию они рассматривают как попытку переместить живущего сейчас пациента в больницу будущего, где его жизнь смогут спасти. Другими словами, они считают крионизацию лишь ещё одной попыткой противостоять смерти, что по их мнению ничем не отличается процесса перемещения пациента из одной больницы в другую — туда, где лучше условия для ухода за больным в данной конкретной ситуации. Для большинства из нас смерть — это то, что случается в одночасье, и на крионизацию мы смотрим как на попытку вернуть мертвого человека к жизни — попытку победить смерть. Крионистам кажется крайне нелогичным, когда публика подбадривает миллионера, который борется с раком, но качает головой в сторону того, кто подписал договор на крионизацию, или когда кто-то молится за человека, пребывающего в коме, но закатывает глаза при одном упоминании о витрификации.
2. Крионисты воспринимают смерть не как всемогущего деспота, а скорее как головоломку, требующую решения. Они считают, что человеческое существо — не более, чем совокупность атомов, и не видят причины, по которой эти атомы в конечном счете должны разрушиться только потому, что наука пока ещё не очень хорошо работает с атомами. Поэтому для них попытка преодолеть смерть — это очевидная и целесообразная миссия. Но для большинства из нас смерть — фундаментальный факт вселенной — непостижимая и пугающая тень, нависшая над всем живым, попытка избежать которой — удел дураков. Поэтому вместо того, чтобы поддержать людей, которые предпринимают попытки разгадать головоломку смерти, мы относимся к ним с презрением и смеемся над ними, будто они слишком инфантильны для того, чтобы примириться со смертью.

Посмотрев на это со стороны, я подумал: «Вау». Для меня это стало прозрением. Я увидел крионизацию в том же свете, в котором люди древности видели землетрясения, пытаясь понять, как они работают и что можно сделать, чтобы в будущем быть к ним готовыми.

Я понял это в тот момент, когда неодобрительно покачнул головой, прочитав про Питера Тиля. Я будто бы был тогда одним из древних людей, преклонявшихся перед богами, считая, что они посылают людям наказания в виде землетрясений. Или одним из тех, кто считал, что нужно сжигать на столбах позора ученых, позволивших себе богохульные мысли.

Я начал эту статью, думая, что ограничусь небольшой заметкой, посвящённой такому маленькому сообществу крионистов и тому, чем они занимаются, а закончил ещё одним примером того, как сегодняшние самопровозглашенные научные рационалисты становятся всего лишь узколобыми идолопоклонниками в глазах будущих поколений.

Моё собственное отношение к концу жизни полностью поменялось. В начале моего исследования главным вопросом для меня было понять, можно ли вообще считать крионизацию чем-то нормальным. А к концу исследования вопрос стал звучать так: «А правильно ли вообще не витрифицировать умирающего ребёнка? И смогут ли люди будущего в принципе понять, что родитель, который отказывается от крионизации своего ребенка сейчас, делает это по религиозным убеждениям?».

Я понял, что крионизация не просто имеет место, но это именно то, что и нужно делать. Именно так и думают представители Alcor:

В качестве морального аргумента в пользу крионизации можно рассматривать тот факт, что считается неправильным прекращать уход за пациентом, находящимся в бессознательном состоянии, когда он всё ещё может быть спасен.

Поэтому потерявших сознание людей и доставляют на скорой помощи в больницу, где они, если это необходимо, будут неделями лежать в реанимации, даже если впоследствии их не удастся полностью привести в сознание. Считается моральным долгом заботиться о пациентах, находящихся без сознания, покуда существует шанс на их выздоровление.

Если посмотреть на это под другим углом, всё, что мы считаем нормальным, начинает казаться полным безумием.

Когда Ким Суоцци узнала, что в свои 23 года она умирает от рака, она подписала договор на крионизацию. Она рассматривала этот вариант как ещё один экспериментальный метод борьбы с раком, который может помочь ей спастись, когда ничто другое элементарно не было способно её излечить. Отец раскритиковал это решение, а пользователи сайта Reddit стали её упрекать. История вызвала такой ажиотаж, что её напечатали в New York Times.

Это как если бы Ким, наряду со всеми остальными 23-летними онкобольными, уверенно шла к краю скалы, прямо в пасть темного повелителя, и внезапно увидела веревку, свисающую со скалы повыше на другой стороне пропасти, и решила попытаться прыгнуть и достать её, чтобы получить хотя бы какой-то шанс на спасение. В Times же нашли это столь диким и ненормальным, что решили написать об этом целую статью. Как вам такое?

Кажется, что все мы находимся в самолете, который падает, и единственным шансом выжить является экспериментальный парашют — а мы просто остаёмся на своих местах.

Я решил воспользоваться парашютом и прыгнуть. У меня назначена встреча с представителем компании Alcor и страховым агентом на ранний апрель, чтобы подготовить план к действию. Свое решение я могу свести к трём аргументам:

1. Я люблю жизнь. Читатели заметили мою одержимость вопросом смерти, что скорее всего, напрямую связано с тем, что я говорил о ней в этой статье вот уже 55 раз. Но, по их мнению, это связано с моим страхом смерти. Что не совсем правда. Скорее, я просто очень люблю жизнь. Мне нравится думать и делать какие-то вещи, я люблю свою семью и друзей, и мне бы хотелось и дальше по возможности проводить с ними время. И ещё я хочу увидеть, что же будет дальше. Я хочу быть там, когда мы наконец-то решим парадокс Ферми, узнаем, что из себя представляет темная материя, колонизируем Марс. Ну и когда искусcтвенный интеллект завладеет всеми нашими работами, а потом уничтожит нас как вид.
2. Эта таблица.
3. Надежда. Я всегда завидовал верующим, ведь, пребывая на смертном одре, вместо того, чтобы думать «Вот черт», они думают: «Вот он — момент истины! Неужели сейчас я моргну и окажусь на небесах?» Так гораздо веселее. И куда более захватывающе. Независимо от того, станет ли крионизация успешной, в будущем, хотя бы часть меня сможет отныне думать: «Интересно, что произойдет, когда я умру?» Обычно атеисты в таком ключе не рассуждают. Чтобы люди были оптимистично настроены, много надежды не требуется — нужно лишь что-то, позволяющее им оставаться на плаву. Всего ничего, чтобы они могли почувствовать: «Так вы говорите, что у меня есть шанс?»

У некоторых из вас мое решение найдет отклик, другим покажется глупым, наивным и эгоистичным. Так или иначе, вам стоит задуматься об этом, как и о том, что у вас уже есть план, даже если сейчас вы его не осознаёте. Скорее всего, этим планом будет смириться и умереть. Уйти со скалы, а не прыгнуть к спасительному кругу. Остаться в кресле подающего самолета.

Это решение может и не быть неправильным. Все зависит от того, кто вы, во что вы верите и что цените. Но если в этом и есть ваш план, он должен таким быть потому, что нравится вам больше альтернативы, а не потому, что вы даже о ней не задумались и просто решили делать то же, что и остальные. Это вопрос вашей жизни, и судьбу её стоит решать самостоятельно, ориентируясь на своё личное мнение.

А если вы решите, что хотели бы схватить парашют, нежели оставаться пристёгнутым в кресле, постарайтесь не стать жертвой распространенной ошибки — криокрастинации.

Это реальный термин, который используют крионисты для описания феномена среди людей — особенно среди молодых людей — которые говорят: «Само собой, я планирую крионизацию после смерти», — но не предпринимают ровным счётом ничего, чтобы записаться и начать платить деньги. Это естественно — что ещё можно так легко откладывать?

Тот пункт в вашем списке дел, который гласит: «Записаться на крионизацию», кажется, так никогда и не добирается до верхушки списка. Но независимо от того, сколько вам лет, все может случиться, и, если вы вовремя не записались, может так статься, что будет уже слишком поздно.

Посмотрев со стороны, вы поймёте, что прокрастинация в данном вопросе — это крайне недальновидно. Просто запишитесь на консультацию, как и я, чтобы вы были уверены в том, что точно это сделаете.

Я надеюсь, вы поступите так же, как поступили бы, если бы были серьёзно больны и решили попытать счастье с тем единственным экспериментальным методом лечения, который потенциально мог бы вам помочь. Потому что криоконсервация стоит того, чтобы попробовать. Потому что это действительно может сработать. И, черт возьми, просто потому что: «А почему бы и нет».

На протяжении исследования мне попадалось множество историй семей, где тема о крионизации становилась причиной конфликта. Часто случалось так, что один из супругов (как правило, муж) планировал записаться на процедуру, а другому была отвратительна сама идея, поскольку человек чувствовал себя покинутым. Мне такой подход кажется эгоистичным, но я могу понять, как может причинять боль человеку тот факт, что его партнёр всё равно хочет быть витрифицированным, несмотря на негативное отношение человека к этому.

Иногда споры о крионике достигают такой степени, что человеку, который решился на процедуру, приходится делать доверенным по этому вопросу кого-то вне семьи, так как они не уверены, что их родственники выполнят их волю. В случае с Ким Суоцци доверенность была написана на имя её бойфренда, так как отец девушки был решительно против идеи о крионизации.

 

19.12.2016 Источник: vc.ru